еще построил легкий крытый кузов для своего грузовичка, в котором он с семьей 
путешествовал по горным штатам. Люди должны работать, я так считаю.
        Вот еще один пример. Один человек поместил объявление, что у него стоят 
на корню 12.000 погибших апельсиновых деревьев. Мертвые деревья стоят уже 
несколько лет. По объявлению явился агент по недвижимости и купил весь участок 
со стойняком. Затем сам дал объявление, что любой желающий может приехать и 
рубить деревья для себя. Сообщение было передано по программе новостей 
телевидения, но никто не откликнулся.
        Если дерево погибает, но не трескается, из него получается хорошая 
выдержанная древесина. Апельсиновая древесина — ценный материал в мебельной 
промышленности. 12.000 стволов — настоящее сокровище для любого, кто хочет 
заработать хорошие деньги. Конечно, работа предстояла нелегкая. С помощью 
цепной пилы можно повалить от 500 до 1.000 деревьев в день. Надо зачистить и 
сложить бревна, а затем предложить их на продажу мебельной фабрике. Однако 
желающих не нашлось, несмотря на то, что объявление повторялось в течение 
полугода.
        Если бы сын был тогда рядом, я послал бы его туда с цепной пилой и 
помог бы ему взять напрокат грузовик.
        Как только депрессия начала прижимать людей всерьез, многие взялись 
прочесывать город и окрестности, собирая консервные банки, бутылки, бросовые 
доски. Некоторые из тех, кто раньше сидел на пособии для бедных, стали 
зарабатывать по несколько сотен в неделю.
        Сид: У тебя есть какой-нибудь способ, чтобы отвадить людей от получения 
страховки по инвалидности? У меня тоже есть пациент с болью в пояснице, вроде 
твоего. Я пытался с помощью гипноза выяснить причину боли. Наконец, он заявил 
что это “запах краски”, а потом покатил бочку на своих бывших хозяев, которые 
много лет подряд над ним издевались и в конце концов уволили, когда он лежал в 
больнице со своей больной спиной. “Страховая компания хорошо ко мне относится,
 — заявил он. — Прекрасная страховая компания”. Похоже, он теперь до конца дней 
от них не отлепится.
        Эриксон: У меня тоже было много таких пациентов.
        Сид: Как их отодрать от страховки?
        Эриксон: Надо очень подробно расспрашивать о детских мечтах, 
подростковых желаниях, о том, чем им больше всего нравится заниматься. Возьмем 
хотя бы моего пациента с больной поясницей. Боль от годами давившей его мечты: 
сказочный дом с белым забором.
        Сид: О’кей. Хорошо.
        Эриксон: У меня есть друг в Портланде, штат Орегон. Его зовут Дон. 
Когда я там был с лекциями, я останавливался у него на несколько дней. Он 
специалист по пластической хирургии и у него дар гипнотического внушения. 
Однажды он выехал по срочному вызову. Одного гонщика выбросило из машины и 
протащило лицом по гравию метров шесть. Лицо было сплошное месиво, он просто 
погибал от боли.
        Дон сказал: “Прежде чем вводить обезболивающее, я должен обмыть тебе 
лицо. Ты о скрипках что-нибудь слышал?” Пациент в ответ: “У меня все болит. Мне 
не до скрипок”.
        Дон говорит: “Скрипка делается так. Едешь в машине, а сам поглядываешь 
вокруг, не видать ли старого погибшего дерева, или пня, или брошенного бревна. 
Рассмотри дерево как следует, потом бери наждачную бумагу и фуганок. 
Обрабатываешь, потом пропитываешь и можно делать скрипки и виолончели”. Дон 
дошел до самых тонкостей.
        Пациент все твердит: “Не надо мне про скрипки. Почему вы не занимаетесь 
моим лицом?” А Дон знай себе толкует о скрипках, о том, как он получил первый 
приз на конкурсе скрипачей — исполнителей народной музыки; в каких конкурсах 
участвовал и какие награды получил. Рассказал о разных породах деревьев, о 
структуре древесины и как в ней распределяется напряжение.
        “Когда вы займетесь моим лицом?” — взмолился пациент. Дон отвечает: 
“Сначала надо его вымыть и вытащить кусочки гравия. А ты вот этот мотивчик 
знаешь?” Пациент прямо отупел от него, и боль отупела. Наконец, Дон спрашивает 
хирургическую сестру: “Ну, как тебе нравится моя работа?” “Так вы мне уже все 
зашили?” — спросил пациент.
        Сид: Боль отупела. Гениально.
        Эриксон: Дон сказал, что пациент ужасно удивился и спросил: “Чем я могу 
вас отблагодарить?” Дон ответил: “Можешь меня запомнить”.
        Сид: Что?
        Эриксон: “Можешь меня запомнить”.
        Позднее мой друг получил отличный чурбан, из которого вышло несколько 
виолончелей и скрипок. Казалось бы, несет человек ахинею, а оказывается, 
заговаривает боль у пациента, отвлекает его. Дону в этом деле равных нет. (К 
группе.) Сколько сейчас времени, пожалуйста?
        Сид: 4.22.
        Эриксон: Как тебе не стыдно! Я из-за тебя переработал. Я говорю все 
менее отчетливо. Но, как вы знаете, магнитофоны не обращают на это внимания. В 
записи моя речь звучит очень хорошо. Дефекты речи магнитофоны не записывают, 
поэтому у меня в записи хороший голос.
        Сид: Отличный.
        Женщина: Спасибо вам.
        Зигфрид: Завтра занятия не будет. Завтра суббота.
        Эриксон: Отдых для меня. Через два дня оклемаюсь. (Общий смех.) Ну как, 
Сидней?