описание может явиться основой для углубленного исследования различных 
состояний сознания.
Использование автоматического письма при интерпретации и коррекции симптомов 
навязчивой депрессии.
(В соавторстве с Лоренсом С. Кьюби)
Psychiatric quarterly Journal, 1938, № 7, рр 443—466.
Предмет научной дискуссии, независимо от того, насколько точно он определен, 
всегда бывает полезным и ценным. Помня это, автор дает подробное описание 
нижеследующего случая, поскольку он ярко иллюстрирует определенный тип 
символической деятельности, сравнимой по своему характеру с той, что 
проявляется во время сна и в психотических состояниях. Обычно исследованием и 
интерпретацией таких состояний занимаются психоаналитики, стремясь прояснить 
определенные динамические взаимосвязи, которые существуют между сознательным и 
бессознательным аспектами человеческой психики. Мы описываем этот случай еще и 
потому, что существует определенный интерес к предлагаемому методу как средству 
выявления скрытого бессознательного материала, и поэтому такой подход может 
способствовать развитию психоаналитического метода.
История болезни.
Двадцатичетырехлетняя девушка присутствовала на клиническом сеансе гипноза для 
студентов курса по психологии в университете. На этом сеансе особое внимание 
было уделено явлению автоматического рисунка и совместному действию 
сознательных и бессознательных процессов, которые иногда кажутся независимым 
единством в общей картине психики. После сеанса девушка очень долго и подробно 
расспрашивала о возможности приобрести способность выполнять автоматическую 
запись самой и о том, возможно ли, чтобы ее собственное бессознательное 
функционировало без ее сознательного понимания. На оба вопроса она получила 
утвердительные ответы. Затем, как бы объясняя свой собственный повышенный 
интерес к этому вопросу, она заявила, что в течение предыдущего месяца 
чувствовала себя несчастной и ей по неизвестной, непонятной для нее причине 
было очень трудно поддерживать обычные взаимоотношения с окружающими; что она 
становится все более беспокойной, несчастной и расстроенной, хотя не знает 
никаких личных проблем, которые могли бы ее серьезно беспокоить. Потом она 
спросила, можно ли ей попытаться сделать автоматическую запись, с помощью 
которой ее бессознательное, действующее независимо от сознания, поможет 
определить, что же ее беспокоит. Ей сказали, что она может попробовать 
выполнить свой план, если действительно заинтересована в этом, и девушка 
ответила, что .сначала хотела бы получить психологическую интерпретацию 
краткого описания своей жизни.
На следующий день ее подробно расспросили. Вкратце наиболее важные данные, 
полученные при этом интервью, можно свести к следующему.
1. Единственный ребенок в семье, для родителей она была идолом, как и они для 
нее; их семья казалась одной из самых счастливых на земле.
2. Ее учеба и отношения в колледже были отличными до прошлого месяца, когда ее 
учеба начала серьезно страдать из-за внезапно появившегося “беспокойства”, 
“тревоги”, “страха”, чувства того, что она “несчастна” и “ужасной депрессии”, 
причину которых она понять пока не смогла.
3. Недавно она ознакомилась кое с какой психоаналитической литературой и 
обнаружила, что предмет “символизма” показался ей “интересным и любопытным”, но 
“глупым”, “бессмысленным” и “не имеющим конкретной ценности”. Когда ее спросили,
 какие именно работы она прочла по этому вопросу, девушка ответила: “О, я 
просто перелистала множество книг и журналов в библиотеке, но единственное, что 
меня заинтересовало, это символизм”.
4. После того как она прочитала о символизме, у нее появилась привычка “чиркать 
чем-нибудь по бумаге”, “чертить, рисовать что-нибудь”, “рисовать на бумаге 
картинки и линии”, в то время когда она говорила по телефону, сидела в кресле 
или просто бездельничала. Обычно она проделывала это, не замечая, что делает, и 
считала просто признаком нервозности, желания действовать; что же это могло 
быть на самом деле, она не знала. Девушка добавила, что эта “нервная” привычка 
вызывала у нее неприятные ощущения, потому что она пачкала стены телефонных 
будок, скатерти на столах в ресторанах, чистую бумагу в блокнотах и тетрадях 
(во время интервью пациентка весьма наглядно и убедительно демонстрировала свою 
“привычку”, и было очевидно, что она не сознает того, что она делает). Только 
при завершении интервью она заметила свое “чириканье” и сказала: “Ну, я думаю, 
что показала вам свою нервозность лучше, чем рассказывала о ней”.
5. Единственной личной проблемой, которая беспокоила пациентку, это осознание 
того, что трехлетнее пребывание в колледже постепенно отдаляло ее от самой 
близкой подруги детства, несмотря на то, что по субботам и воскресеньям та 
бывала в ее доме. Пациентка чувствовала себя “покинутой” и “обиженной” в этом 
отношении, и в течение предыдущих нескольких недель это чувство возросло 
настолько, что превратилось в “неуправляемое чувство обиды” из-за потери 
подруги. Это чувство обиды не уменьшалось даже от ее понимания того, что с этим 
ничего нельзя поделать из-за все большего расхождения их интересов.
Рассказав свою историю (в манере, характерной для невротических пациентов, 
которые рассказывают больше, чем знают), она спросила, возможно ли 
зафиксировать с помощью автоматической записи факты, которые имеют прямое 
отношение к ее проблеме, если “таковая вообще имеется”. Она полагала, что, 
прочитав и поняв впоследствии свою автоматическую запись, сможет таким образом 
осознать и понять то, что беспокоит ее в последнее время. Она также хотела 
знать, уверен ли экспериментатор, что ее бессознательное будет функционировать 
таким образом, чтобы дать нужный, понятный результат.