Постепенно и незаметно, по мере продолжения “беседы”, внимание пациента 
переключилось на его субъективные переживания. Это позволило с помощью простого 
приема постепенной релаксации индуцировать у него состояние легкого транса. При 
проведении курса психотерапии метод индукции транса мало чем отличался от 
приведенного выше, но, разумеется, время, необходимое для наведения транса 
постепенно укорачивалось.
Случай 2. Нечто подобное произошло с одной женщиной. По ее уверениям, все 
лечебные мероприятия ни к чему не приводят из-за того, что каждая мелочь в 
окружающей обстановке невольно отвлекает ее внимание. Она никак не могла 
изложить свою историю и понять, что ей говорят, поминутно отвлекаясь, чтобы 
сделать замечание обо всем, что попадало в поле ее зрения (даже за время этого 
вступления она ухитрилась задать несколько вопросов о разных предметах в 
кабинете или просто назвать их). Один психиатр, друг семьи, посоветовал ей 
полечиться с помощью гипноза и направил к автору.
Автор пришел к заключению, что с пациенткой можно провести курс гипнотерапии, 
но поскольку предварительная беседа ничего не дала, он, исходя из характера ее 
поведения, сделал попытку ввести ее в транс. Провел он это следующим образом. 
Когда пациентка что-то спросила о пресс-папье на столе, последовал быстрый 
ответ: “Оно в углу стола сразу за часами”. Когда она, метнув взгляд на часы, 
резко спросила: “Который час?”, ей ответили:. “Минутная стрелка показывает то 
же число, что и настольный календарь”.
Это вызвало у пациентки целый поток замечаний и вопросов, она говорила быстро, 
переключаясь с предмета на предмет и не делая пауз, во время которых можно было 
бы вставить слово или ответить. Она вела себя как маленькая несчастная девочка, 
которая ни о чем не хотела слышать. Этот ее словесный поток удавалось прервать 
с большим трудом, да и то без результата. Однако когда передвинули нож для 
разрезания бумаг, она сделала по этому поводу замечание, на секунду прервала 
свой монолог и опять пошла тараторить без умолку. Автор снял и стал протирать 
очки, и это снова побудило пациентку сделать замечание на их счет. Автор 
положил очки в футляр, и это тоже на миг отвлекло пациентку; затем автор 
переставил пресс-папье, бросил взгляд на книги, открыл и закрыл регистрационный 
журнал.
Каждое из этих действий находило отклик в безудержном потоке речи. Поначалу эти 
действия выполнялись автором через короткие интервалы времени и довольно быстро.
 Но по мере того как пациентка стала ждать их от автора, он сознательно начал 
замедлять свои движения и делать паузы, точно колеблясь, выполнять их или нет. 
Такое поведение заставило и пациентку замедлить свою речь и ждать, как на это 
среагирует автор. Тогда автор стал пользоваться предметами по их назначению, 
молча или сопровождая свои действия словесными комментариями.
Это его поведение произвело на пациентку сильный тормозящий эффект, и она все 
более и более доверяла автору словами или жестами указать на предмет, который 
ей следует назвать или по поводу которого сделать замечание. После сорока минут 
такой работы автор предложил ей закрыть глаза и назвать по памяти все, что она 
видела. Женщина делала это до тех пор, пока не впала в глубокий гипнотический 
сон. Когда это произошло, ей сделали такого рода внушения: “А теперь 
„пресс-папье", и спите крепче; а теперь „часы", и спите еще крепче, и т. д.”. 
Через десять минут она уже была в сомнамбулической стадии глубокого гипноза.
Впоследствии, благодаря тому, что врач не противоречил пациентке, а использовал 
ее собственные противоречия для индукции у нее состояния транса, она прекрасно 
сотрудничала с ним при проведении курса психотерапии. А ведь до этого считалось,
 что лечить ее таким образом невозможно. В первое время в начале каждого сеанса 
психотерапии пациентка болтала все так же безудержно, но автору удавалось 
быстро погрузить ее в транс описанным выше приемом. Позже одного жеста в 
сторону кресла, куда ей следовало сесть, было достаточно для того, чтобы она 
погружалась в состояние транса.
Случай 3. Тот же метод пришлось применять к пациенту, которому едва минуло 
тридцать лет. Войдя в кабинет, он отказался сесть и стал ходить взад и вперед. 
Несколько раз он повторил, что не может рассказывать о своих проблемах, 
спокойно сидя на стуле или лежа на кушетке. Многие психиатры не раз 
отказывались от него, “обвиняя” в нежелании сотрудничать с ними. Он попросил 
провести с ним курс гипнотерапии, если это возможно, потому что он испытывает 
сильное беспокойство в кабинете психиатра, что заставляет его безостановочно 
ходить туда-сюда.
Когда он снова принялся объяснять, почему вынужден шагать взад и вперед, его 
удалось, наконец, прервать вопросом:
“Так вы считаете, что я могу лечить вас, пока вы будете вот так вот шагать по 
кабинету?” В ответ он изумился: “Считаю? Боже милостивый! Доктор! Я вынужден 
это делать, если хочу остаться в кабинете”.
После этого автор спросил, не будет ли пациент возражать, если его движение 
примет несколько целенаправленный характер. Сбитый с толку, тот согласился. 
Тогда ему предложили пойти вперед и назад, повернуть направо, налево, отойти от 
кресла и подойти к нему. Сначала эти приказы отдавались в темпе, совпадающем с 
его ходьбой. Постепенно темп приказаний снижался, а смысл их был несколько 
видоизменен: “Теперь пойдите направо от кресла, в котором вы можете посидеть; 
пойдите налево к креслу, в котором вы можете посидеть; отойдите от кресла, в 
котором вы можете посидеть”, и т. д. Такие внушения помогли заложить основу 
более покладистого поведения пациента.
Темп приказаний еще более снизили и включили в них такую фразу: “Кресло, к 
которому вы сейчас подойдете так, будто намерены удобно в нем расположиться”. 
Затем эта фраза в свою очередь была видоизменена так: “Кресло, в котором вы