кивнула головой. Когда ей приказали сказать, она произнесла:
“Три недели, август 15-го, 4 часа”. Ее разбудили, и ей захотелось обсудить свои 
планы на будущий год и тему диссертации, которую она собиралась писать.
В течение трех недель автор с ней иногда встречался; они обсуждали ее учебные 
планы, дополнительную литературу для чтения. Но не было сказано ни слова о ее 
проблеме, и она не давала никаких обещаний.
В течение этих трех недель она была на вечеринке, где один привлекательный 
молодой человек, который недавно начал работать в госпитале и который был 
учеником автора, пытался соблазнить ее. Она смеялась над ним, а потом поставила 
его перед выбором самому рассказать автору о своем неблаговидном поведении или 
предоставить ей право сообщить автору об этом и так запугала его, что он 
вынужден был признаться.
В 4 часа пополудни 15-го августа она вошла в кабинет автора, заметив: “Сегодня 
15 августа 4 часа. Я не знаю, почему я здесь, но у меня возникло сильное 
ощущение, что мне нужно прийти. Я хотела идти и одновременно не хотела этого. 
Есть что-то ужасное в моем приходе. Мне бы хотелось не приходить сюда”.
Ей был дан следующий ответ: “Вы сначала пришли ко мне за лечением. Очевидно, вы 
испугались. Может быть, так, а, может быть, нет. Наши сеансы обычно длились три 
часа. Я исподволь вводил вас в транс. Теперь как вы думаете, мне лучше 
загипнотизировать вас или вы закончите лечение в состоянии бодрствования? 
Только нужно вам помнить, что как наше с вами сознательное, так и ваше 
подсознательное присутствуют в данный момент одновременно. Если вы хотите быть 
в это время во сне — пожалуйста, но в любом случае сядьте в это кресло, 
успокойтесь и через час назовите нужное время, сказав: „Я буду готова в...", — 
и назовете время”. Недоумевая, она села и ждала в состоянии бодрствования. В 5 
часов она сказала: “Я буду готова в 6.30” и продолжала ждать, все так же 
недоумевая.
В 6.30 ящик стола был отперт, и ей был вручен лист бумаги. Она перевернула его, 
стала пристально рассматривать свои начерченные линии, неожиданно побледнела, 
напряглась, воскликнула что-то неразборчивое и разразилась рыданиями, время от 
времени восклицая: “Вот что я пыталась сделать”.
Наконец, немного овладев собой, она сказала: “Причина здесь, читайте”.
Этими подчеркнутыми словами, слогами, буквами было следующее: Действительный 
цифровой порядок линий был таковым:
1 to
2Y
3nt
4 wa
5 uc
6f
71
8f
9 author с линией, соединяющей 8 и 9
Она объяснила: “Это был любой мужчина, каждый мужчина, все мужчины в мире. 
Включая и отца. Это бы сделало его мужчиной, а не половой тряпкой у ног моей 
матери. Теперь я знаю, что я пыталась сделать, и мне не нужно этого делать 
больше. Как все это ужасно!”
Затем она зарыдала еще сильнее, но, в конце концов, спросила: “Все это теперь в 
прошлом. Что мне делать теперь?”
Автор предложил ей пройти полный медицинский осмотр, чтобы исключить 
возможность венерического заболевания. Она на это согласилась.
Она успешно закончила следующий учебный год, и от нее ничего не было слышно в 
течение семи лет. Потом от ее коллеги мы узнали, что она счастливо вышла замуж 
и была матерью трех детей. Запрос, сделанный ей лично, подтвердил, что она 
счастлива в своем замужестве.
Комментарии.
Подоплекой этого случая было сильное желание иметь сильного с диктаторскими 
замашками отца, руководящего “плохим” ребенком. Первоначальная оценка 
соблазнения пациенткой автора была скорректирована сразу же правильно выбранным 
ответом, который, однако, не сводил к нулю ее первоначальную эмоциональную 
попытку. Ее презрение к отцу было скорректировано с помощью идентификации его с 
автором, осуществляющим абсолютную диктаторскую власть над ней и продолжающим 
это делать в течение всего месяца.
Чрезвычайно сильные чувства, берущие начало в ее проблеме, были скорректированы 
событиями периода ожидания. Подчеркнув слова на листе рукописи, пациентка была 
вынуждена визуализировать причину своего невротического поведения, скрытую в ее 
подсознании. Таким образом, ей было дано три недели, чтобы приспособиться к 
периоду от “неизбежно неизвестного” к “неизбежно известному”. В течение этого 
периода пациентку пытался соблазнить один из практикантов автора, которого она 
заставила признаться в своей “кровосмесительной” попытке, идентифицировав его с 
отцом.
Осознание того, что было скрыто в подсознании, признание в тенденции к 
кровосмешению, три недели приспособления к неизвестному, все это были 
корректирующими эмоциональными факторами, кульминацией которых явилась 
печальная, болезненная эмоциональность последнего сеанса.
Пациент Н
Молодой человек, обычно весивший 170 фунтов, женился на необычайно красивой 
девушке, и его друзья недвусмысленно намекали ему относительно неизбежной 
потери веса.
Девять месяцев спустя он пришел к автору, как к психиатру, за советом по поводу