напугана, назло ему оставляла двери открытыми, и мне было интересно, попадется 
ли снова ондатра”. И опять Браун написала: “Маленькая дурочка думает, что она — 
ее собственный дедушка”. На этот раз мисс Дамон осознала наличие записи, прочла 
ее, засмеялась и сказала: “Помните, когда я назвала Браун „он", а Браун 
написала „Да". Теперь я могу это объяснить. Браун говорила вам, что я не знала, 
кем тогда была, потому что моего дедушка звали Давид. Как и мое, это имя 
начинается с букв “Да”, и в нем еще три буквы. Вот что имеет в виду Браун, 
когда говорит, что маленькая идиотка думает, будто она — „ее собственный 
дедушка"”. (Настойчивость Браун и в данном случае знаменательна. Дважды она 
возвращала мисс Дамон к этой истории, написав: “Маленькая дурочка думает, что 
она дедушка”, очевидно, для того, чтобы заставить Дамон задержаться мыслями на 
этом важном для нее случае.)
Эриксон: Нет, это все.
Браун: Да.
Мисс Дамон заметила ответ Браун и, покраснев, спросила:
“Браун, имеет ли это все какое-то отношение к дверям, которые меня так 
беспокоят?”
Браун: Да, расскажи.
Тогда мисс Дамон рассказала о своем страхе, говоря об этом в прошедшем времени. 
После этого она спросила: “Связано ли это с тем, что я не люблю кошек?”
Браун: Да.
Дамон: Каким образом?
Браун: Кошки преследуют крыс и охотятся за ними.
Дамон: Как я раньше объясняла свою ненависть к кошкам — я всегда считала, что 
ненавижу их потому, что видела, как кошка поймала дрозденка, ручного дрозденка. 
Но в действительности я не любила кошек потому, что они любят крыс, а мне крысы 
не нравятся. — Затем она восторженно воскликнула: — Теперь я знаю, почему мне 
всегда казалась ненормальной моя привязанность к белым мыши в лаборатории. 
Когда я играла с ними, я знала, что на самом деле не люблю их, но уговаривала 
себя, что люблю, и любила их как-то странно, беспокойно. (Здесь Браун написала: 
“Д. любила их, потому что не знала правды”.) Я полагаю, что теперь с мышами все 
будет в порядке и я перестану быть такой сумасшедшей в их отношении.
Анализ ситуации.
Эта история выдвигает интересные проблемы, связанные с работой подсознания, и 
различные технические подходы к их решению.
За один сеанс, длившийся несколько часов, были вскрыты подавленные воспоминания 
о происшедшем в возрасте трех лет жизненном испытании, повлекшем за собой 
травму психики и полностью забытом.
Воспоминания удалось восстановить с помощью автоматического письма. 
Первоначальная автоматическая запись была неразборчивой, можно было узнать 
только несколько букв и слогов. Запись сопровождалась сильной преходящей 
паникой. Медленная и трудоемкая расшифровка одновременно вскрыла тайну самого 
невроза.
Далее автоматическая запись стала использоваться как метод ответа на вопросы о 
значении первоначальной автоматической записи. В конце концов были разбужены 
визуальные образы, заставившие субъекта под гипнозом разглядывать зеркало, 
которое отражало потолок.
В течение наблюдений было вскрыто совершенно неожиданное для субъекта 
раздвоение личности. Возможно, его наличие и может оказаться основным 
предварительным условием для успешного применения таких средств, как 
автоматическая запись, рисунок, разглядывание зеркала и т. п., которые, 
по-видимому, зависят от высокой степени истерической диссоциации. Вероятно 
также, что неожиданное присутствие второй личности, тесно связанной с остальной 
частью личности и в то же время полностью изолированной от нее, может объяснить 
некоторые автоматические действия.
С точки зрения психоанализа, автоматическая запись представляет особый интерес, 
потому что использует те же сжатые и замаскированные средства, как и те, с 
которыми мы имеем дело в языке сновидений. Это уже отмечалось Эриксоном и Кьюби.
 Нам кажется, что в некоторых определенных случаях автоматический рисунок и 
автоматическое письмо могут оказаться дополнительным методом подхода к 
бессознательному, методом, который зависит от принципов интерпретации, хорошо 
известных из анализа сновидений. В особых обстоятельствах эти средств могут 
оказаться более эффективными, чем обычные технические процедуры.
Столь же интересно и применение разглядывания зеркала под гипнозом. При 
взаимодействии двух основных личностей и с помощью вопросов исследователя, на 
которые путем автоматического письма отвечает вторая личность, была уже 
проделана большая работа по выявлению значения некоторых фрагментов 
первоначальной автоматической записи. Постепенно выяснилось, что содержание, 
лежащее за этой записью, отмечено непереносимым страхом, но с помощью только 
этих процедур оказалось невозможным перевести эту запись на ясный, понятный 
язык и выявить первоначальные события, лежащие в основе паники. Предварительные 
этапы, по-видимому, послужили созданию ситуации, в которой субъект постепенно 
почувствовал себя в безопасности под защитой своей второй личности и 
исследователя. Когда субъект становится достаточно спокойным, он может смотреть 
в лицо источникам своего страха и, в конце концов, восстанавливает утраченные 
воспоминания, разглядывая под гипнозом зеркало. Особенно нужно отметить, что 
использовать такое средство предложила вторая личность.
Применение гипноза также заслуживает дополнительного анализа. Гипноз пользуется 
такой плохой репутацией, что мы часто забываем, чем ему обязан весь психоанализ.
 Первые записи Фрейда полны ссылок и намеков на различные явления гипноза.