пациента задом наперед, и сказал: "Расскажите мне о себе".
Он рассказал мне свою историю. Присоединяйтесь к пациенту.
Эриксон символически вошел в "вывернутый" и "перевернутый" мир психотических 
переживаний, когда выворачивал наизнанку и надевал задом наперед свой пиджак. 
Таким образом, он заставил пациента присоединиться к себе, воспользовавшись 
одним с ним "языком". Оказавшись вместе в одном и том же "изнаночном" и 
"вывернутом" мире, они могли говорить друг с другом.
Тот факт, что пациент "всегда отвечал на приветствие", был хорошим признаком и 
подсказал Эриксону, что больной скорее всего будет подражать поведению 
психотерапевта.
Больной, который стоял.
У меня был один больной, который изо дня в день стоял возле палаты. Он не 
разговаривал. Он мог сходить в кафетерий, но возвращался обратно. Он ложился 
спать, если ему говорили это сделать. Ходил в туалет, если чувствовал 
необходимость. Но большую часть времени он стоял возле палаты, и это 
продолжалось шесть или семь лет. С ним можно было часами пытаться разговаривать,
 но так и не получить ответа. Однажды я решил, что добьюсь от него 
положительной реакции. Я подошел к нему с полотером. Полотер представлял собой 
деревянный брусок тридцать на тридцать сантиметров в сечении и около метра 
длинной, к которому была приделана под углом длинная деревянная ручка. Брусок 
обматывается старыми тряпками, вы беретесь за ручку и, толкая полотер вперед и 
назад, полируете пол.
Я подошел к нему с одним таким полотером и положил его руки на деревянную ручку.
 Он продолжал стоять. Каждый день я подходил и говорил: "Сдвинь этот полотер". 
Он начал двигать его, сперва на несколько сантиметров туда и обратно. Каждый 
день я увеличивал расстояние, на которое он двигал полотер, пока не добился, 
что он стал ходить с ним по коридору возле палаты. Это длилось часами. И он 
заговорил. Он стал обвинять меня, что я плохо обращаюсь с ним, заставляя 
натирать пол весь день.
Я сказал ему: "Если ты хочешь делать что-нибудь еще, то, пожалуйста, делай". И 
он стал заправлять кровати. Он стал говорить, рассказывать о себе, выражать 
свои чувства и мысли. Очень скоро я разрешил ему выходить во двор.
Он стал гулять по двору госпиталя. А уже через год его отпускали домой и на 
работу, сперва сроком на неделю, потом на две, потом на три, а потом на месяц.
Психоз все еще продолжался, но он мог уже приспособиться к внешнему миру.
В данном случае Эриксон показывает в действии принцип вызывания небольших 
изменений и постепенного их увеличения. Мы уже видели его в применении к разным 
случаям, особенно к лечению фобий. Он также показывает, что будет направлять 
пациента до тех пор, пока тот не сможет делать самостоятельно то, что 
необходимо. Я слышал, как Эриксон говорил одному больному: "Пока ты не будешь 
делать, я буду делать это". В данном случае, больного направляли до того 
момента, пока он не нарушил молчания для того, чтобы пожаловаться на плохое 
обращение. Когда он сам стал способен на что-то, а именно, стал говорить, 
Эриксон предложил ему "следующую альтернативу". Способность делать выбор была 
первым настоящим признаком улучшения состояния больного.
Два Иисуса Христа.
У меня было два Иисуса Христа в одной палате. Они проводили целые дни, 
доказывая: "Я Иисус Христос". Они допекали всех, кого могли, своими 
утверждениями: "Я настоящий Иисус Христос".
Итак, однажды я посадил Джона и Альберта на скамейку и сказал им: "Сидите здесь.
 А теперь пусть каждый из вас скажет мне, что он Иисус Христос. Так, хорошо. А 
теперь, Джон, я хочу, чтобы ты объяснил Альберто, что Иисусом Христом являешься 
ты, а не он. Альберта, а ты доказывай Джону, что настоящий Иисус Христос это ты,
 а не он, понимаешь, ты, а не он".
Так я продержал их на скамейке весь день, и они все время препирались, 
доказывая один другому, что каждый является Иисусом Христом. Так прошел целый 
месяц и, наконец, Джон сказал: "Иисус Христос - это я, а этот сумасшедший 
Альберта говорит, что Иисус Христос - это он".
Я сказал ему: "Джон, но ведь ты знаешь, что говоришь то же самое, что и он. А 
он говорит то же самое, что и ты. Я думаю, что один из вас сошел с ума, потому 
что Иисус Христос может быть только один ".
Джон обдумывал это целую неделю. И потом сказал: "Я говорю то же самое, что и 
этот сумасшедший дурак. Он ненормальный, а я говорю то же самое, что и он. 
Отсюда следует, что я тоже сошел с ума, а я не хочу быть сумасшедшим".
Я сказал: "Тогда я думаю, что тебе не надо быть Иисусом Христом. Ведь ты не 
хочешь быть сумасшедшим. Ты будешь работать в больничной библиотеке". Он 
работал там несколько дней, а потом подошел ко мне и сказал: "Здесь что-то 
здорово не так. В каждой книге на каждой странице написано мое имя". Он открыл 
книгу и показал мне: ДЖОН ТОРНТОН. На каждой странице он находил свое имя.
Я согласился с этим и показал ему, как на каждой странице можно прочитать: 
МИЛТОН ЭРИКСОН. Я попросил его помочь мне найти имена доктора Хью Кармайкла, 
Джима Глиттона, Дэйва Шакоу. Мы могли прочитать на этой странице практически 
любое имя, какое только приходило ему в голову.
Джон сказал: "Эти буквы относятся не к имени, они относятся вот к этому слову!" 
"Правильно",сказал я.
Джон продолжал работать в библиотеке. Через полгода он был выписан домой без 
всяких признаков психоза.
Эриксон не полагается на обычные методы убеждения. Вместо этого он ставит Джона 
в ситуации, в которых он сам может обнаружить ложность своих мыслей. Эриксон 
применяет технику "зеркального отражения" поведения пациента. В первом случае