в данном случае, чтобы изменить ее отношение к рвоте. Например, когда она 
говорит, что хотела бы перевоплотиться во французскую дудочку, он немедленно 
отвечает ей словами: "Я думаю, что вам придется эту мысль отбросить". Иными 
словами, она должна быть готова очиститься, выбросить из себя все влияния, 
которые накопила до этого момента. Она должна быть готова к рвоте. Катлин 
принимает это внушение, и ее принятие выражается словами: "Раньше у меня был 
только звук". Она говорит этим, что внутри нее - некая сущность, которую можно 
вытащить наружу.
Когда Эриксон цитирует Шекспира и Библию, он относится к пациентке как к 
студентке, готовой учиться. Он укоренил эту мысль в исходном гипнотическом 
внушении, сказав: "И я хочу, чтобы вы оказались сидящей в классе". В данном 
случае Эриксон идет кратчайшим путем. Он не может знать наверняка, какие 
внушения сработают или какой способ переструктурирования использует пациентка, 
поэтому он, похоже, атакует ее со всех сторон.
Его внушение здоровья неотразимо. Он даже вытаскивает ее из сумятицы, в которой 
она находится, давая ей новое имя, новое чувство самотождественности. Ее новое 
имя будет ассоциироваться с внутренней переменой почти по схеме павловского 
рефлекса. Присваивание людям новых имен или предоставление возможности 
пациентам самим выбирать себе новые имена Эриксон применял задолго до того, как 
этот подход стал практиковаться в группах встреч в шестидесятые годы. Новое имя 
становится постгипнотическим сигнальным стимулом, и каждый раз, когда она его 
произносит или слышит, оживают вновь привитые ассоциации самообладания и 
самоуважения. Такой подход гораздо более привлекателен эстетически, более 
естественен и глубже связан с индивидуальностью, чем, например, лечение с 
помощью биологической обратной связи, когда выбор ключевого стимула 
осуществляется механически. Например, при одном способе леченном гипертонии с 
помощью биологической обратной связи у пациентов был выработан рефлекс снижения 
кровяного давления каждый раз, когда они смотрели на красную точку на 
циферблате своих часов. Сигнальный стимул Эриксона - в данном случае имя Катлин 
- мастерски вплетен в систему других стимулов и внушений. Джеффри Зайг 
прокомментировал это следующим образом: "Он дал этой женщине усиленное питание. 
Он дал ей порцию нового материала, который она должна была переварить, но 
который она не могла выплюнуть. Разве не было это блюдо красиво и вкусно 
приготовлено?
5. Преодоление привычных ограничений.
В нижеследующих историях Эриксон объясняет два способа, которые очень важны для 
расширения ограничений. Первый состоит в том, что создается психологическая 
установка, более широкая или менее ограниченная, чем предыдущая. Второй состоит 
в том, чтобы подходить к проблеме, сосредотачиваясь на ней самой, а не на 
ограничениях. Например, играя в гольф, "каждую лунку вы считаете первой". Иными 
словами, каждый новый бросок вы воспринимаете как отдельное событие и 
перестаете чувствовать общий контекст игры, включая число лунок, предыдущий 
счет и так далее. Вопрос об ограничениях тогда даже не возникает. Каковы были 
пределы, вы узнаете позже, когда посмотрите на табло.
Если вы хотите стать творческой личностью или мыслить творчески, то вам нужно 
практиковать то, что называется "дивергентным мышлением" в противовес 
"конвергентному мышлению", которое с возрастом овладевает людьми все больше и 
больше, делая их поведение все более стереотипным. При конвергентном мышлении 
ряд историй или тем сводятся к одной. При дивергентном мышлении одна идея 
разветвляется по множеству направлений, как ветвь дерева. Для стимуляции 
воображения и усиления творческой способности оказалась полезной книга Рида 
Дайтсмана "Разбудите вашу мысль". В ней приведены 365 упражнений для ума типа: 
"Назовите семь способов не пролить кофе во время езды на машине".
С помощью подобных же историй Эриксон заставлял людей думать.
Камни и квантовая механика.
Вы все видели мои камни, отполированные двести миллионов лет назад. Мой 
пятнадцатилетний внук сказал: "Эти камни были отполированы двести миллионов лет 
назад. Ясно, что человек здесь ни при чем. Я хочу знать, кто их так отполировал.
 Только не надо мне показывать камни, отполированные водой. Я жил на Окинаве и 
видел отполированные водой камни. И рядом с вулканом я тоже был, это не то. Ты 
показываешь мне что-то непонятное, пришедшее из седой древности. И в то же 
время я знаю, что ты показываешь мне то, что мне известно. Мне нужно перестать 
думать про песок и воду, про лед и человека".
Пока он так размышлял, я сказал: "У меня есть для тебя еще одна загадка. К. 
чему это относится? "Как мне хочется выпить, алкоголя разумеется, после 
прочтения нескольких сложных глав по квантовой механике"?"
Он ответил: "Не понимаю. Я не знаю квантовой механики".
"А тебе и не нужно ее знать, - сказал я, - можно дать и неграмотный ответ. 
Смотри. Нужно вбить два столба в землю, примерно в полуметре друг от друга. 
Положить на них сверху перекладину так, чтобы она на несколько сантиметров 
выступала по бокам столбов. Вот тебе и неграмотный ответ,"
Внук Эриксона задумался на несколько минут, а затем воскликнул: "Никогда в 
жизни я не думал, что возможен такой ход мысли!" Большинству читателей, 
вероятно, потребуется даже больше времени, чтобы зрительно представить себе 
этот "неграмотный" ответ, или нарисовать две вертикальные черты с 
горизонтальной линией над ними - символ числа "p". Эриксон делает еще один 
намек. Он говорит: "Каждый охотник желает знать, где сидит фазан". Таким 
образом, вместо того, чтобы сказать просто: "Эта задача требует работы памяти", 
Эриксон приводит пример с задачей на мнемоническое правило, тоже требующей 
работы памяти, предоставляя читателю самому устанавливать логические связи.