первоначальные инструкции автора о словах "там" и "здесь", испытал огромное 
замешательство, когда же мисс К. взяла на себя ведение опыта и увеличила 
скорость речи, почувствовал головокружение, а потом комната начала вращаться 
перед его глазами. Он пытался остановить это, написав мелом буквы Х и О перед 
креслами, но, казалось, и они стали перемещаться и исчезать непонятным образом, 
хотя меловой круг и квадрат оставались на своих местах. Казалось, доктор Г. не 
понял, что мисс К. постоянно меняла кресла.
На следующий день мисс К. попросили описать свои воспоминания о вчерашней 
экспериментальной процедуре. У нее быстро возник произвольный транс, и она 
оставалась в бездействии. Ей дали команду вспомнить этот сеанс и сделали 
постгипнотическое внушение, чтобы она отпечатала на машинке свои воспоминания. 
Будучи в состоянии транса, женщина объяснила: "Я была настолько занята 
наблюдением за доктором Г. и вами и запоминанием всех этих „здесь" и „там", что 
вряд ли смогу что-нибудь вспомнить. Я просто сконцентрировалась на словах 
„здесь" и „там", которые произносились с разной интонацией и в разных 
сочетаниях, и почувствовала: то, что говорилось мне, и то, что говорилось 
доктору Г., произносилось с различной интонацией в вашем голосе. Когда вы 
впервые произнесли за одним „исключением", а потом сказали мне, чтобы я 
спокойно села в кресло и сидела там „беспрерывно, беспрерывно, беспрерывно" с 
той же интонацией, три раза подряд, я знала, что вы одно говорите доктору Г., а 
что-то другое -- мне, и стала следить за интонацией, так как знала, что вы 
имеете в виду что-то особое".
В состоянии бодрствования мисс К. легко отпечатала заметки автора и доктора Г., 
но явно впадала в состояние транса, когда ей приходилось вставлять в скобках 
различные примечания, как в записях автора, так и в записях доктора Г., 
произвольно пробуждаясь и продолжая печатать, не замечая, очевидно, вставок. 
(Много позже автору пришла мысль об искажении времени и его вероятной связи с 
произвольными трансами мисс К. и вставками в скобках. Вполне вероятно, что она 
вновь переживала в искаженном времени события предыдущего дня, несмотря на 
сделанные в трансе утверждения, что она не в состоянии что-либо вспомнить).
Мисс К. заметила неудачу доктора Г. при попытках вести запись, его отметки в 
виде букв Х и О, взгляды на меловой круг и на меловой квадрат и его явное 
замешательство, когда он возбужденно заявил, что она сидит в кресле А, хотя она 
в этот момент находилась в кресле В. Она отметила его замешательство в связи с 
появлением и исчезновением отметок Х и О, а также заметила его нистагм (мисс Ф.,
 которая не могла этого заметить, обратила внимание на то, что доктор Г. 
размахивает руками, словно хочет сохранить равновесие. Это заметила и мисс К.).
Она также заметила, что автору трудно было делать записи из-за его напряженной 
концентрации на своей задаче, и правильно интерпретировала его указания на Х и 
О.
Отчет и запись мисс Ф. были вполне понятны, но доктор Г., несмотря на 
многократные попытки, не смог их прочесть, так как у него при чтении отчета тут 
же появились головокружение, тошнота и головная боль. Когда доктор Г. читал 
свою запись вместе со вставками в скобках, сделанными мисс К., у него возникли 
неожиданные и неполные воспоминания, например: "Правильно, она сменила кресло, 
только я не видел, как она это сделала", и "она поставила ногу на букву X, вот 
почему та исчезла". Однако вспомнить весь опыт целиком он не мог. После этого 
сеанса доктор Г. работал с больными шизофренией, у которых возникала измененная 
пространственная ориентация, и говорил, что их утверждения стали для них более 
понятными. Он также выражал большое сочувствие некоторым пациентам, которые 
жаловались на свои страдания в связи с изменившейся пространственной 
ориентацией. Можно добавить, что он не хотел, чтобы его гипнотизировали, но 
неоднократно спрашивал, был ли он загипнотизирован в тот раз. Автору казалось, 
что лучше дать уклончивый ответ, и каждый раз доктор Г. принимал такой ответ с 
удовольствием и готовностью. Вполне понятно, что его очень устраивала такая 
неопределенность.
Впоследствии опыт, полученный в эксперименте с доктором Г., был использован в 
работе с тремя другими испытуемыми, имевшими докторскую степень в области 
клинической психологии. Первый из них, мистер П. из Принстонского университета, 
питал личную неприязнь к автору, но был честным экспериментатором и не позволял 
личным чувствам вмешиваться в его работу. Он был склонен недолюбливать многих 
людей, но мы искренне сотрудничали с ним в экспериментальной работе.
Вторым субъектом была мисс С. из Смит-колледжа, которая очень интересовалась 
гипнозом, но почему-то никогда не хотела быть загипнотизированной; причину 
такого сопротивления она не могла объяснить даже самой себе. Она наблюдала, как 
другие впадали в состояние транса неожиданно для самих себя, просто наблюдая за 
наведением транса у добровольных испытуемых, и заметила автору, что она слишком 
осмотрительна и осторожна, чтобы позволить такому случиться с ней самой, а 
когда ее спросили, что она будет делать, если это все же произойдет, мисс С. 
ответила: "Одного раза будет вполне достаточно. Потом я постараюсь, чтобы это 
никогда больше не повторилось".
Мистер Й. из Йельского университета некоторое время работал с Гуллом, много раз 
в ходе экспериментов у него пытались индуцировать транс, но всегда безуспешно. 
Гулл назвал его "невозможным субъектом".
Возраст всех субъектов (включая и доктора Г.) составлял от двадцати семи до 
тридцати двух лет. С каждым из них отдельно автор обсудил проблему нарушения 
пространственной ориентации, которая наблюдалась у некоторых больных 
шизофренией, и потом предложил провести эксперименты по гипнозу, в которых один 
из них будет его испытуемым. Все они заинтересовались опытом, но хотели быть 
только наблюдателями.