Войдя в операционную, Аллан с ходу заявил хирургу: "Я хочу сто швов. Глядите! 
-- Он снял полотенце, показал на ногу и сказал: -- Вот сюда. Сто швов. Это 
намного больше, чем было у Бетти. И не делайте их редко. И не заслоняйте мне. Я 
хочу видеть. Я буду их считать. И я хочу черные нитки, чтобы их было видно. 
Бинтовать не надо. Мне нужны швы!".
Хирургу было сказано, что Аллан хорошо понимает ситуацию и не нуждается в 
анестезии. Аллану автор сказал, что его ногу нужно сначала обмыть. А потом он 
должен тщательно следить за тем, чтобы швы накладывали не слишком редко, должен 
считать каждый стежок и не сбиться в счете.
Пока хирург, крайне заинтересованный, молча делал свое дело, Аллан считал и 
пересчитывал швы. Он все время требовал, чтобы швы делали гуще, а то у него не 
получится столько, сколько было у сестры. В конце он сказал, что если бы хирург 
постарался, то швов было бы гораздо больше.
По дороге домой Аллан увлеченно рассматривал швы, как часто они наложены, и с 
удовольствием говорил о том, что наблюдал за всей операцией с начала до конца. 
Ему сказали, что теперь надо хорошенько пообедать и поспать, тогда нога заживет 
быстрее и ему не придется ложиться в больницу, как это пришлось делать сестре. 
Переполненный рвением, Аллан выполнял все, что ему говорили.
Ни разу не было упомянуто о боли или об анестезии, и ни разу не было сказано 
"утешительных слов". Формально попыток ввести его в транс не предпринималось. 
Вместо этого различные аспекты ситуации использовались для того, чтобы отвлечь 
внимание Аллана от боли и переключить на то, что имеет важное значение для 
семилетнего мальчика. Так удалось достигнуть того, что он правильно вел себя в 
сложившейся ситуации и активно и заинтересованно участвовал в ее разрешении.
В ситуациях, подобных описанной выше, пациент страстно желает, чтобы для него 
что-нибудь сделали. Если признать это желание и удовлетворить его исполнением 
чего-то, непосредственно относящегося к тому, чем оно вызвано, этим можно 
обеспечить полное и эффективное соучастие пациента.





Случай 12.



Маленькая Роксана прибежала домой плача, расстроенная пустяковой (но не для 
нее) ссадиной на коленке. Уверять ее, что ничего страшного не произошло, все и 
так заживет, или что она храбрая девочка, мама ее поцелует, боль пройдет, и 
рана заживет, -- было бы неправильно. Лечение строилось на понятной 
человеческой потребности в том, чтобы было сделано что-то прямо относящееся к 
травме. От маминых поцелуев слева и справа от ссадины и выше нее коленка у 
Роксаны перестала болеть тут же, и весь эпизод ушел для нее в прошлое.
Этот метод, в котором учтена острая потребность человека в помощи, эффективен в 
работе как со взрослыми, так и с детьми. Его можно применять в тех ситуациях, 
когда от больного требуется активное участие и решительные действия.
В той или иной форме этими приемами суггестивной терапии пользуется любая 
опытная мать, и они так же стары, как и само материнство. Любой опытный 
практикующий врач прибегает к ним ежедневно, не обязательно сознавая, что это 
приемы гипнотерапии. Но с развитием клинического гипноза возникла необходимость 
исследовать эти психологические принципы и взять их на вооружение с тем, чтобы 
обеспечивать взаимопонимание с пациентами в стрессовых ситуациях.
Еще один метод овладения поведением основан на том, что сначала провоцируют 
определенный вид поведения, а затем в него вводят новые корригирующие формы.





Случай 13.



Семилетний Роберт стал жертвой несчастного случая: он попал под машину. У него 
было сотрясение мозга, сломаны нижняя челюсть и ноги, имелось много других 
повреждений. Во время выздоровления он стал страдать от ночных кошмаров. Это 
заметили его родители, когда ребенка привезли в гипсовом корсете из больницы 
домой. Каждую ночь кошмар начинался одинаково. Мальчик начинал стонать, 
вскрикивать, всхлипывать и, когда доходило до кульминации, кричал в страхе: "Ой,
 ой, сейчас меня сшибет, сейчас меня сшибет!". Затем он конвульсивно дергался, 
затихал, а дыхание его становилось замедленным и поверхностным, как будто он 
потерял сознание. Иногда у него было несколько кошмаров за одну ночь, иногда -- 
один, иногда ночь проходила спокойно. Проснувшись, Роберт свои ночные кошмары 
не помнил.
Сначала мы пытались разбудить мальчика, когда у него начинался кошмар, но из 
этого ничего не выходило. Когда у него в спальне зажигали свет, глаза у него 
были широко раскрыты, зрачки расширены, а лицо искажено от ужаса. Ничем нельзя 
было привлечь его внимание. Когда он повторял фразу: "Сейчас меня сшибет!" -- 
глаза его закрывались, тело обмякало, и он лежал ни на что не реагируя, как