пересчитываете пальцы на ее руке. Но, возвращая клиентку в настоящее время, Вы 
не выводите ее из транса. Правда, случайный наблюдатель может сделать вывод о 
том, что клиентка очнулась – и поэтому правильно ориентируется во времени ( Ваш 
вопрос: "Вы спите?" и ответ клиентки: "А что, я должна спать?"). На самом же 
деле, так как Вы нигде не говорите, чтобы она проснулась, ее "регрессионный" 
транс просто переходит в сомнамбулический: хотя клиентка ведет себя так же, как 
в обычном состоянии бодрствования, она сохраняет с Вами "трансовые" отношения 
по схеме "клиентка – Февральский человек". Сомнамбулический транс служит 
мостиком между "трансовой" реальностью и реальностью бодрствующего человека. 
Может быть, поэтому Вы и предпочитаете обучение в условиях сомнамбулического 
транса любому другому методу. Вы согласны с этим? 
       Эриксон: Гм. Кстати, обратите внимание на мои бесконечно повторяющиеся 
уверения в готовности оказать помощь. Я пытаюсь успокоить клиентку на различных 
уровнях возрастной регрессии. 
       Росси: И все-таки в конце клиентка призносит: "Вы хотите мне помочь, но 
я вовсе не нуждаюсь в помощи." 
       Эриксон: Просто она начинает понимать, что помощь-то ей необходима. 
       Росси: Потому что когда нам действительно что-то очень нужно, сознание 
это признает, только после прохождения сквозь призму нашей "негативной" защиты 
признание приобретает противоположную полярность: "Я не нуждаюсь в этом." 
       Эриксон: Гм. 
       Росси: Когда я работаю, то очень часто ловлю себя на мысли о том, что 
одновременно с тем, как меня осеняет какая-нибудь необыкновенная идея, я говорю 
сам себе: "Нет, это не так". Новое очень часто появляется под видом отрицания. 
       Эриксон: Маленькой Бекки сейчас два года (Бекки одна из внучек Эриксона).
 В день своих именин она полностью оправдала славу своего "ужасного" возраста. 
Сначала она говорила на все: "Это мое, мое, мое". Потом добавила: "Я сама, я 
сама, я сама." Сначала она определила, что же является ее собственностью, а 
потом поняла, что она теперь будет с этим делать. 
       Росси: Поэтому когда у детей появляются какие-то новые навыки, очень 
важным для них является факт признания того, что они овладели чем-то новым, и 
они отказываются от какой бы то ни было помощи (используя отрицание). Это 
напоминает мне первое "нет" новорожденного, которое можно усмотреть в том, как 
он, наевшись, отворачивает свою голову от материнской груди (не это ли прообраз 
отрицательного качания головой?). 
       Эриксон: Я добился того, что клиентка миновала свою неуверенность – свое 
"может быть". (Клиентка сначала дважды повторяет "может быть", а потом дважды 
отвечает Эриксону "да" на его предложение помощи.)
       Росси: Мы очень часто запускаем этот примитивный механизм защиты, 
построенный на отрицании, как от других людей, так и от самих себя, когда в нас 
зарождается что-то новое. 
       Эриксон: Мы начинаем пользоваться этим в весьма раннем возрасте.
       
       
       2.6. Как усилить внутренние обязательства пациента и веру в неизбежность 
излечения; Эриксон задает вопросы, "прочищающие" благоприятные для внушения 
подсознательные каналы
       
       Эриксон: Давайте кое-что обсудим. Сейчас июнь, потом наступит июль, за 
ним август. Вы плавали этим летом?
       Клиентка: Нет, я не особенно "тепло" отношусь к воде.
       Эриксон: А почему?
       Клиентка: Не знаю. Но при виде воды мое сердце начинает выпрыгивать из 
груди. Я ее боюсь, но сама не знаю почему. Я безумно ее боюсь.
       Эриксон: Неужели так сильно?
       Клиентка: Просто чертовски сильно. У меня появляется такое ощущение, 
будто я ношусь взад и вперед как угорелая.
       Эриксон: И что Вы делаете?
       Клиентка: Это зависит от ситуации. Если мне никак не удается отвертеться 
от купания, я очень осторожно захожу в воду сантиметров на десять, затем 
извиняюсь и убегаю.
       Эриксон: И давно у Вас этот страх плавания?
       Клиентка: Черт возьми, я не знаю.
       Эриксон: А Вам бы хотелось поплавать?
       Клиентка: Хотелось бы. Терпеть не могу чего-нибудь бояться. Это меня 
сковывает.
       Эриксон: А с чего это началось?
       Клиентка: Не знаю.
       Эриксон: А давно Вы боитесь воды?
       Клиентка: Не могу вспомнить. Мама рассказывала, что когда мы были совсем 
маленькие, она, бывало, не успеет оглянуться, а мы уже в воде по самую шею.
       Эриксон: А когда Вы еще могли зайти в воду без проблем?
       Клиентка: Не знаю – только теперь мне всегда надо пересиливать себя для 
того, чтобы это сделать. Надо сказать, что это малоприятное ощущение.
       Эриксон: А что Вы делали после Вашего последнего купанья?
       Клиентка: Вытерлась полотенцем и вернулась домой.
       Эриксон: И как Вы себя чувствовали?
       Клиентка: Чертовски напуганной.
       Эриксон: И как долго это продолжалось?
       Клиентка: Да не очень-то долго. Мы ехали из больницы в этот как его? –