молодого человека была татуировка с упоминанием матери, то, как правило, в его 
карточке значилось, что он либо состоял на учете в полиции, либо даже уже 
отсидел. Отец потом говорил, что очень интересно выяснить природу таких общих 
явлений. И теперь, когда в своей работе я сталкиваюсь с пожилыми людьми, у 
которых есть татуировка со словом «мама», я часто думаю: «А я про вас кое-что 
знаю!»
Однажды, когда папа уже был врачом, он предложил своим практикантам просто 
смотреть на одну пациентку и уточнил: «Я хочу, чтобы вы, не спрашивая ни о чем 
эту женщину, вычислили, в связи с чем она лежит в больнице». При этом говорил 
он, откашливаясь и тяжело, хрипло вздыхая. Все практиканты сказали: «Пневмония… 
нет, астма… рак легких…» Они даже не заметили, что у нее ампутированы ноги. 
Видите, как легко привлечь к чему-то внимание, а от чего-то отвлечь.
Сейчас я расскажу одну историю, которая, во-первых, показывает, каким он был 
наблюдательным человеком, во-вторых, папа сам ее запомнил на всю жизнь и, 
в-третьих, для меня она иллюстрирует разницу между гением и хорошим умным 
человеком. Когда папа был маленьким мальчиком, то жил в таких краях, где бывает 
много снега, хотя не так много, как у вас, конечно. Он вставал рано утром, 
после того, как выпал снег, и шел в школу, протаптывая в снегу тропинку. Иногда 
дорожка получалась прямая, иногда волнистая, а иногда очень-очень волнистая. И 
ему нравилось потом, спрятавшись за дерево, наблюдать, как другие ребята идут 
по его тропинке. Ему хотелось понять, насколько кривой должна быть тропинка, 
чтобы другие по ней не пошли, а попробовали протоптать свою. Он обнаружил, что 
люди предпочитают идти даже по очень кривой тропинке, чем протаптывать свою. Я 
считаю, что это очень важная информация, и папа тоже учитывал ее всю жизнь.



Ответы на вопросы

Вопрос: Верите ли Вы и верила ли семья Вашего отца в Бога?
Бетти: Я и моя семья верим в Бога. Наше религиозное воспитание было несколько 
нетрадиционным, потому что мы не ходили в церковь. Отец учил нас уважительно 
относиться к Человеку, Природе, Богу.
Вопрос: Вы получили педагогическое образование. А почему Вы сразу не стали 
работать терапевтом, не стали ученицей своего отца?
Бетти: Потому что я хотела быть учителем. Сколько себя помню, я занималась 
гипнозом. Я и моя сестра Роксана были субъектами для демонстраций отца с того 
времени, когда мне было 10 лет, а ей 12. Педагогическая карьера моя началась 
обычно, а затем я стала заниматься детьми с эмоциональными расстройствами и 
малолетними преступниками. Я поняла, что эта работа мне интересна, а потом, как 
следствие, занялась психотерапией. Но вы можете использовать гипноз в стольких 
областях! Когда я преподавала в школе, то часто использовала гипноз на занятиях.

Вопрос: Случалось ли Вам отказываться от работы с клиентом, и если да, то 
почему?
Бетти: Я не отказываю им как клиентам, но не работаю с ними, особенно в одном 
конкретном случае. Конечно, если я понимаю, что не могу помочь какому-то 
человеку, то не начинаю с ним работать. Чаще всего мы не «сходимся» с теми 
клиентами, которые приходят ко мне пожаловаться и поплакаться. Я долго над этим 
раздумывала, но, к сожалению, как бы я ни старалась, ничего не помогает: если 
клиент пришел с единственной целью — пожаловаться и поплакаться, обычно все 
ограничивается двумя встречами.
Вопрос: В России дети очень часто наследуют профессию известных родителей. В 
семье Эриксона только двое из детей продолжили заниматься тем же, чем занимался 
отец. Вы можете это объяснить?
Бетти: Я думаю, что за одним этим вопросом стоит несколько. Во-первых, если 
что-то и хвалили в нашем доме, то это была индивидуальность. Стремление быть 
самим собой, делать то, что хочешь, поощрялось. Во-вторых, мы росли и не 
осознавали того, что отец наш знаменит. Он для нас так и остался папочкой. Нам 
потребовалось довольно долгое время, чтобы осознать, что он настолько известен.
Вопрос: Из Ваших рассказов я понял, что со своими детьми Вы часто используете 
трансы. Это распространяется и на отношения с Вашими взрослыми близкими?
Бетти: Даже не знаю, как ответить. Находиться в измененном состоянии сознания 
для меня настолько просто и естественно. Если я по какой-то причине напряжена, 
то обязательно в трансе. И, кроме того, лучший способ ввести кого-то в транс — 
самому пребывать в трансе.
Вопрос: Об Эриксоне написано очень много книг учениками, которые с ним работали.
 Как дочь, Вы можете назвать фрагменты, искажающие образ вашего отца?
Бетти: Большинство искажений связано с тем, что учениками Эриксона они 
становились в поздние годы его жизни и видели его пожилым, физически слабым 
человеком. Они описывают пожилого, слабого человека, говорившего косвенно, 
обтекаемо. Они не видели моего отца таким, каким он мог быть: динамичным, 
сильным и чрезвычайно активным. Я хочу рассказать историю, которая может это 
подтвердить.
В 17 лет он перенес полиомиелит. Это, естественно, повлияло на всю его 
оставшуюся жизнь. Поэтому с 18 лет, когда он опять научился ходить, и до 60 лет,
 когда ему пришлось пользоваться креслом-коляской, он постоянно ходил с 
палочкой. Мы, дети, отца без нее никогда не видели. Мэдди Вичпорт, 
подготовившая кассету о моем отце, задала мне однажды вопрос: «Когда Вы впервые 
узнали, что Ваш отец калека?» Я рассказала, что это случилось, когда мне было