даю на это время. Вы в конце концов запутываетесь и ничего не понимаете в 
содержании. Если на конференции я являюсь председателем, то я могу заметить тот 
момент, когда слушатель начинает оценивать информацию и прервать или отвлечь 
докладчика в этот момент. Это дает слушателю время для поиска смысла того, что 
происходит, и для принятия решения о том, согласен он или нет.
Другой пример: Если вы знаете о том, каковы ведущие и репрезентативные системы 
у данного человека, то вы можете строить сообщения так, что он не может 
сопротивляться. “Можете ли увидеть, что вы изменяетесь к лучшему? По мере того, 
как вы увидите себя в этом процессе, ощущаете ли вы уверенность в себе и 
говорите ли себе, что все идет на лад?” Если у вас преобладает стратегия 
построения визуальных образов, на которые вы реагируете чувствами, а затем 
следует вербальный комментарий, то при таком построении фразы вы не сможете 
сопротивляться.
Однажды я преподавал математику в Калифорнийском университете, совершенно не 
искушенным в ней людям. Закончилось все это тем, что я начал преподавать 
математику как второй язык. Студентами моими были филологи. Я обнаружил общий 
уровень анализа языковых и математических систем. Таким образом, вместо того, 
чтобы учить их математике с точки зрения математика, я просто использовал 
доступные им понятия перевода с языка на язык, и трактовал математические 
символы как слова. Так же, как в языке существуют хорошо сформированные 
предложения, так и в математике существуют хорошо сформированные 
последовательности символов. Я сделал так, чтобы весь мой подход соответствовал 
их модели мира, а не требовал от них достаточной гибкости, необходимой для того,
 чтоб они присоединились к моей модели мира.
Когда вы поступаете таким образом, то даете своим ученикам преимущества, 
которые заключаются в том, что вы подаете материал в наиболее доступном для них 
виде. Но тем самым вы оказываете им в тоже время и плохую услугу, поддерживая 
жесткие стереотипы учебной деятельности. Тут важно понимать результаты тех 
выборов которые вы делаете, формируя и подавая материал определенным образом. 
Если вы хотите принести им настоящую пользу, то присоединившись к их модели, 
надо наложить на нее другую модель, чтобы расширить их возможности к обучению. 
Если вы обладаете подобной чувствительностью и способностями, то вы - 
незаурядный учитель. Если вы сможете дать им соответствующий опыт, то они будут 
иметь две стратегии обучения. Теперь они могут пойти к другому учителю, 
недостаточно чувствительному к коммуникативным процессам, но являясь теперь 
благодаря этим стратегиям достаточно гибкими, они смогут приспособиться и к 
этому способу обучения. Множество школьников не успевают именно потому, что 
происходит несовпадение первичных репрезентативных систем у учебника и учителя. 
Если ни ученик, не учитель не являются достаточно гибкими, чтобы приспособиться,
 обучение не происходит. Зная теперь то, что мы знаем о репрезентативных 
системах, мы можем понять, почему ученик, который весь год числился в отстающих,
 на следующий год у другого учителя успевает нормально, и почему ученик может 
хорошо успевать по физике и математике - а очень плохо - по истории и 
литературе.
В супружеских парах вы тоже можете быть переводчиком языка одной 
репрезентативной системы на язык другой. Он приходит с работы домой и хочет 
уюта. Он садится в кресло в гостиной, скидывает обувь, берет сигарету и пиво из 
холодильника, обкладывается газетами и журналами и т. д. Тут заходит жена, 
которая очень визуальна. Она весь день убирала в доме, чтобы все выглядело 
красиво, желая заслужить одобрение мужа. Она видит вещи разбросанные по всей 
комнате и взрывается. Его жалобы: “Она не дает мне места в доме, где я мог бы 
уютно расположиться. Это ведь мой дом. Я хочу комфорта!” Она ему в ответ: “Ты 
так неряшлив! Ты всюду разбрасываешь свои вещи, а когда все выглядит так, я 
знаю, что ты меня не уважаешь!”
В. Сатир в таких случаях находит кинестетические соответствия визуальным 
жалобам и наоборот. Она смотрит на мужа и говорит: “Вы не поняли, что она 
сказала, правда? Вы действительно не понимаете, что она переживает. Представьте 
себе, что вы пришли вечером в спальню, чтобы лечь спать, а жена уже сидит в 
кровать, смотрит телевизор и ест печенье. Вы ложитесь чувствуете, что крошки 
въедаются вам в кожу. Знаете ли вы теперь что она испытывает, заходя в гостиную 
и видя разбросанные вещи?”
Тут нет никаких ошибок, никаких обвинений. Вы не говорите клиенту: “Вы плохой” 
или “Вы глупый” или что-то подобное. Вы говорите: “Вот как вы можете понять в 
своей репрезентативной системе”. Муж жалуется: “Когда мы бываем на людях, и я 
хочу ей выразить свою привязанность”. Она говорит: “Он всегда устраивает мне 
сцены при публике, все время хватает меня руками” Конечно, он таким образом 
проявляет нежность, но ей надо видеть, что происходит. Он жалуется, что она 
отходит назад, а он чуть не падает. Тут вы можете найти соответствие и сказать 
ей: “Помните ли вы в какой-то случай, когда вам остро нужна была помощь, но вы 
вокруг себя никого не видели, как будто вы стоите посреди пустыни и смотрите 
вокруг, но совершенно никого не видите. Вы совершенно одна в этой пустыне, вот 
так себя чувствует и он, когда подходит обнять вас, а вы отстраняетесь.
Дело здесь не в том, точны эти примеры или нет. Просто вы можете различать 
людей по репрезентативным системам, а затем осуществлять наложение этих систем 
с помощью поиска соответствующего прерывания в ведущей репрезентативной системе 
человека. Таким образом, вы создаете нечто, что взято на вооружение даже 
крупными страховыми компаниями в нашей стране - “безошибочную политику”. 
Семейные терапевты, во всяком случае, должны владеть этим приемом и способом 
его демонстрации.
Если я могу стоять рядом с ним, давая ей возможность видеть, что говорю, и могу