терапевтический маневр,  потому что он мог сказать ей "с добрым утром", а затем 
либо  вытолкнуть  ее, либо сделать предложение. Существует же гораздо  больше 
возможностей! Но раз уж он вошел в состояние растерянности, я  дотронулся до 
него и сказал: "Закрой глаза". А Джон добавил: "И  начинай смотреть сон, в 
котором ты увидишь, как много существует  других возможностей, и ты не сможешь 
открыть глаза до тех пор, пока  не исчерпаешь их все!"  Он сидел так шесть с 
половиной часов! Шесть  часов с половиной он сталкивался с другими 
возможностями. Он не мог  уйти, так как у него не открывались глаза. Он пытался 
встать и  ходить, но не мог найти дверь. Все эти возможности, которые  
открывались ему за шесть часов, он мог реализовать всегда, чтобы  получить 
доступ к своей собственной креативности.
    Переформирование - это способ, чтобы заставить человека сказать:  "Ну-ка, а 
как еще я смогу сделать это?"  В каком-то смысле это  элементарный критицизм 
человеческого существа, которое говорит:  "Остановись и подумай о своем 
поведении, и подумай о том, как сделать  что-то новое. То, что ты делаешь, не 
срабатывает!"  "Расскажи себе  историю, потом попробуй рассказать ее тремя 
различными способами, и  неожиданно обнаружишь изменения в своем поведении".
    Люди обнаруживают забавную особенность:  когда они не достигают  цели, 
пользуясь каким-то определенным способом, то начинают стараться  делать то же 
самое сильнее. Один ребенок подходит к другому и толкает  его. Тот выпячивает 
грудь. Второй раз толкнуть  его будет еще  удобнее, так как грудная клетка у 
него очень крепкая.
    Одна из вещей, которую  действительно не понимают - это то, какие  
возможности открываются, если вместо того, чтобы атаковать  проблему прямо, 
пойти в обход. Милтон Эриксон однажды произвел одно  из самых быстрых изменений,
 о котором я вообще слышал. Это произошло  в 1957 году в больнице Пало-Альто. 
Психиатры со своими пациентами  построились  в коридоре на очередь на 
консультацию к Эриксону. Они  заходили по одному и Милтон делал там свои 
магические вещи. Затем они  снова выходили в коридор и говорили: "Милтон в 
действительности  ничего не делает, он - шарлатан". Молодой психолог, настолько 
 неуверенный парень, насколько это можно вообще себе вообразить,  привел 
семнадцатилетнего подростка, который бросался на прохожих с  ножом и принял все 
другие возможные способы, чтобы навредить людям.
     Этот подросток уже ожидал своей очереди несколько часов. Люди  выходили от 
Эриксона в сомнамбулическом трансе, и он спрашивал: "Что  там собираются со 
мной делать?"  Он еще не знал, ведут ли его на  электрический шок или на что-то 
еще. Его ввели в комнату, и там был  этот человек с двумя тростями, который 
стоял за столом, и небольшая  аудитория. Они подошли к столу. Милтон спросил: 
"Зачем вы привели  сюда этого мальчика?"  Психолог объяснил ситуацию, изложил 
историю  болезни так хорошо, как только мог. Милтон посмотрел на психолога и  
сказал: "Садитесь". Потом он посмотрел на мальчика и сказал,  "насколько бы ты 
был удивлен, если бы твое поведение не будущей  недели совершенно изменилось?"  
Мальчик посмотрел на него и сказал: "Я  бы очень удивился". Тогда Милтон 
сказал: "Все теперь уходите".
    Психолог из всего этого сделал вывод, что Милтон решил не  работать с 
мальчиком. Подобно большинству психологов, он пропустил  все, что произошло. На 
следующий недели поведение мальчика полностью  изменилось, "снизу доверху"  и 
"сверху донизу". Психолог сказал, что  никогда не смог бы определить, что делал 
Милтон. Как это понимаю я,  Милтон сделал одну вещь, он дал мальчику 
возможность доступа к своим  подсознательным ресурсам. Он сказал: "Ты 
изменишься, а твое сознание  ничего не сможет сделать с этим." Никогда нельзя 
недооценивать  возможность просто и прямо сказать это человеку: "Я знаю, что у 
вас  есть большой запас ресурсов, о котором ваше сознание даже не  подозревает. 
У вас есть возможность удивить себя , и всех, и  каждого". Если вы при этом 
действительно конгруэнтно действуете так  как если бы люди имели ресурсы и 
собирались измениться, то вы даете  импульс подсознательно.
    Что я еще заметил у Милтона, когда увидел его в первый раз, так  это 
безграничное уважение, которое он испытывает к бессознательным  процессам. Он 
всегда старается продемонстрировать различие между  сознательной и 
бессознательной активностью.
    В лингвистике есть феномен под названием "вертится на кончике  языка". Все 
ли знают, что это такое? Это тогда, когда вы знаете  слово, и даже знаете, что 
вы его знаете, но не можете сказать, что  это за слово. Ваше сознание знает 
даже о том, что подсознание знает  слово. Я напоминаю это людям тогда, когда 
хочу сказать, что их  сознание меньше даже верхушки айсберга.
    Однажды я гипнотизировал профессора-лингвиста и послал его  сознание вглубь 
памяти. Я спросил, знает ли его подсознание о том что  такое феномен  "на 
кончике языка", так как он демонстрировал этот  феномен на занятиях со 
студентами очень часто. Его подсознание  ответило мне: "Да, я знаю об этом". 
Тогда я спросил его подсознание:  "Почему так происходит, что вы знаете слово, 
но не презентуете это  слово его сознанию?"  И оно ответило мне: "Его сознание 
слишком  нахально".
    На нашем последнем семинаре мы занимались стратегиями. Одну  женщину мы 
запрограммировали так, что она забыла свое имя. Один  мужчина тогда сказал: 
"Нет такого способа с помощью которого меня  можно было бы заставить забыть 
собственное имя!"  Я спросил: "Как вас  звать?"  И он ответил: "Я не знаю!"  Я 
ответил: "Поздравляю ваше  подсознание, даже если у вас его нет".
    Меня забавляет, что гипноз нынче так систематически игнорируется.
     Я думаю, что это происходит потому, что сознание, которое использует  этот 
метод, не доверяет ему. Но в каждой форме терапии, которые мне  доводилось