второго внимания), назвав их экстрасенсорными, то всего лишь индульгирую. То 
есть мне больше не нужно исследовать свои эпистемологические основания. И я 
могу никогда не обнаружить, что, возможно, часть этого феномена находится в 
рамках нормальных сенсорных каналов, потому что просто не буду туда смотреть.
     Джуди: Потому что ты передвинул фильтр. Обратите внимание, на этом уровне 
обсуждения, термины «фильтр» и «убеждение» становятся синонимами.
     Джон: Часть этой проблемы для меня такова - я приветствую способности к 
ЭСВ. Но это поведение превосходно, когда оно действительно имеет место. В этом 
мире полно психов и шарлатанов, болтающих об этом ради собственной выгоды, и 
есть люди, которые гениально могут чувствовать то, что я воспринимать еще не 
научился. Отличить одних от других - само по себе нелегко. И мне кажется, те, 
кто действительно владеет ЭСВ, часто индульгируют тем способом, о котором я 
говорю. Это важно для них, потому что в культуре, ориентированной на первое 
внимание, любые «экстрасенсорные» явления должны принимать искаженную форму. А 
мы живем именно в такой культуре. Так что я сочувствую этим людям, ведь то, что 
они предлагают, настолько раздражает первое внимание, что, как правило, в нашей 
культуре их не ценят. И поэтому часто все это принимает искаженные формы. И я 
считаю, что в этом смысле им не стоит пренебрегать первым вниманием. Они могли 
бы сказать: «Смотрите, на что способна наша неврология!» Я думаю, отчасти 
происходит вот что: те, кто на самом деле имеет подобные способности, должны 
защищаться от нападок культуры первого внимания. И поэтому они определяют часть 
своей уникальности в терминах этих способностей. На самом деле каждый из нас 
уникален. Но если вам приходится использовать свою уникальность как способ 
защиты от нападок первого внимания, вы можете сломаться.
     Марна: Мы кодируем опыт в словах, и при этом искажаем его, пытаясь как-то 
перевести его в слова. Но как тогда возможно передать информацию другому 
человеку, научить...
     Джон: Как TaTатитос учит вас танцевать?
     Марна: Он показывает.
     Джон: Правильно, вот - пример.
     Марна: Ладно, но это же физически... Если вы хотите, чтобы кто-то сделал 
что-то мысленно, и пытаетесь заставить его войти в некое умственное состояние, 
как вы можете этого добиться? Вы ведь не можете войти в его голову, втянуть его 
туда и показать...
     Джон: Ах, неправда.
     Джуди; Язык - только код для описания опыта. Уловка, проблема или западня, 
в которую попадают люди - это убеждение, что язык это и есть опыт. Мы - 
носители английского языка, и поэтому постоянно попадаемся на уловку убеждения, 
что действительно понимаем друг друга (и горизонтально, и вертикально), когда 
используем язык. На этом основаны все наши предположения. Если вы говорите 
что-то другому носителю языка и при этом не делаете предположения, что «о, он 
меня понимает», появляются другие альтернативы - язык плюс что угодно. В Kонго 
есть пословица: «У каждого изречения - не меньше, чем два значения». Вот в чем 
фокус. Большинство людей действует так, как будто язык - это и есть опыт. А 
ведь язык - всего лишь способ разговаривать об опыте.
     Джон: Но если достигнуто соответствующее равновесие, язык становится 
важнейшей, позитивной функцией первого внимания. Функция сознания и языка - 
определять и очерчивать, делать точным. И это - одна из его функций во 
взаимодействии со вторым вниманием. Джудит говорит об индульгировании, 
возникающем в результате неуравновешенности первого внимания. Если вы на 
секунду примете наше утверждение, что одна из надлежащих обязанностей первого 
внимания - моделировать второе внимание, и это именно то, что произошло в ходе 
эволюции, то поймете, что первое внимание должно использовать собственный код. 
Ему просто приходится это сделать. Это - единственный код, который оно получило.
 Сегодня утром вы слышали комментарий дона Хуана: «Это - необходимая и 
адекватная функция тоналя».
     Условие корректности, которое удержит вас от этого нездорового 
индульгирования - различие между моделью и теорией - опровержимость. Ищите 
контрпример. Это предохранит вас от ошибок логического уровня - веры, что слова 
являются реальностью. Слова - это индикаторы, указатели на репрезентации, 
возникающие во втором внимании и описывающие эту огромную петлю, которую вы 
образуете с другими людьми и с окружающим миром. Нет ничего неправильного в 
передаче знаний и информации с помощью слов. Но помните правило, которое я 
предложил как условие корректности вербальной коммуникации между организмами: 
Каждая вербальная коммуникация рассматривается как непроверенная сплетня, если 
не имеет физиологических оснований. Я всего лишь говорю, что петля должна идти 
в оба направления. Вот что такое баланс между первым и вторым вниманием.
     Женщина: То есть все, что мы слышим, мы вербально репрезентируем как 
сплетню. И потом мы самостоятельно проверяем реальность этого опыта, сравниваем 
результаты этой проверки с вербальным кодом, регулируем, возможно, изменяем все 
это, как если бы мы закодировали это сами. И в итоге для нас любые переживания 
другого человека - это непрерывный цикл между сплетнями и личным опытом...
     Джон: ...Если только вы разговариваете не с живым мертвецом, который, 
делает ошибку категории веры, и убежден, что слова - это и есть опыт, 
выталкивая свои обобщения на периферию, чтобы ничто не угрожало его гомеостазу..
. По существу, отгораживаясь от способности учиться чему-то новому.
     Джуди: Также есть переживания, для которых у меня нет слов. Может быть, 
когда-нибудь я смогу адекватно и понятно их описать. Но я все еще убеждена, что 
Марна может передать эту информацию без слов, если захочет, и мастерски 
исследовать таким образом невербальные коды обучения и научения.