объясню, каким образом мы от цельного и конгруэнтного оленя, пасущегося на лугу 
возле ручья, переходим к Макдональдсу. Я сказал, что ключевым шагом было понять,
 каким образом репрезентация возможного и никогда ранее не ощущаемого мира 
входит в нейрологию этого прекрасного невинного оленя. Отметьте себе - первая 
диссоциация, первый разрыв тесной связи между живым созданием и контекстом, 
первая неконгруэнтность, первородный грех, дерево познания и яблоко диссоциации 
- называйте, как хотите. Ключевым шагом является тот, который соединяет 
безыскусный организм, полностью привязанный к контексту, чьи внутренние 
репрезентации содержат только природные репрезентации - те, которые исходят из 
окружающего мира и прошли через ряд трансформаций, обусловленных нейрологически,
 - и создание, имеющее репрезентацию, которую никогда не испытывало; откуда 
пришла эта возможная, но никогда не виданная раньше репрезентация? Благодарю за 
доверие: вот мой рассказ.
     Вчера я высказал предположение, что синтаксис - это одна из трех 
характеристик, которые отличают наш биологический вид от других видов. Итак, 
однажды утром очень, очень давно пещерный человек Орк вышел из пещеры. Конечно, 
в то время все еще пребывало во втором внимании. Значит, выходит Орк однажды 
утром из пещеры. Одним из утр. Я в них не разбираюсь. Все они на одно лицо 
(Смех).
     Джуди: Это твое дело - разобраться.
     Джон: (зевая и потягиваясь) Словом, Орк выходит из пещеры и оглядывается 
вокруг. Видит этот водоем, водосборник, да? Тут выходит Норк и становится рядом.
 В их предыдущей совместной лингвистической истории попадались полезные фразы, 
которые повторялись, вроде: «Вода вкусная».
     Джуди: «Я пью воду»...
     Джон: ...«Я вижу скалу», «Я вижу воду», « Я вижу саблезубого тигра, беги!»,
 и еще много такого же. То-есть, существуют классы предложений, созданных ими и 
хорошо сформулированных в синтаксисе языка, на котором они говорили, где 
существительные «вода», «скала», «саблезубый тигр», «Джордж», «Мэри», «Марта» - 
все находились в одной синтаксической нише: скажем, служили подлежащими или 
прямыми дополнениями предложения. Обратите внимание, какое индуктивное 
следствие имеет система синтаксиса - система, где позиция по отношению к другим 
частям предложения дополняет значение всего предложения - по отношению к нашим 
внутренним репрезентациям. Предположительно, до появления синтаксически связной 
языковой системы наши внутренние репрезентации были очень тесно прикреплены к 
определенным характеристикам физического мира. Например, те части физического 
мира, о которых у нас сложилось ощущение как о горячих, были поделены на 
природные классы: скажем, отдельно те, которые имеют сильно отражающие свет 
поверхности, или те, что издают звук, когда по ним ударить - они составили свои 
природные классы. Таким образом ощутимые физические свойства мира, 
взаимодействуя с нашими генетически специализированными нейрологическими 
фильтрами, определили принципы классификации, которые позволили нам 
группировать разнообразные ощущения в природные классы. Заметьте, что каждый из 
них проверялся эпистемологически: они явились предсказуемым результатом 
интенсивного взаимодействия наших перцептивных фильтров с окружающим миром. Тут 
появляется непредсказуемое явление - синтаксис. Синтаксис природного языка 
индуктивно устанавливает целиком новый принцип внутренней классификации. 
Другими словами, частицы наших ощущений определяются в один и тот же класс, не 
перепроверяясь ни окружающим миром, ни нашими нейрологически 
специализированными фильтрами. Конечные внутренние репрезентации устанавливают 
связи и группы отражений реального мира, которые являются совершенно 
произвольными звеньями опыта, никогда ранее не пережитыми носителем этих 
репрезентаций. Декорации построены, на сцену выходит Орк...
     •
     Джуди: Он, наверное, очень устал, этот Орк.
     Джон: ...возможно, была долгая ночь. Он говорит: «Я пью воду, вода хорошо».
 И Норк говорит про себя: «Да-а-а». На самом деле он не говорит «Да-а-а», 
то-есть, у него еще не сформировался внутренний диалог (смех). Это один из 
путей появления сознания. Итак, он не говорит: «Да-а-а». Так делают только 
современные люди, правильно? Этот внешний стимул запускает моторную программу - 
пить воду. Он подходит, делает большой глоток и начинает говорить: «Я пью воду»,
 но как только произносит «Я...», из-за ближайшего валуна выходит саблезубый 
тигр. Это важная новость. Она вносит что-то новое.
     Джуди: Нечто заметное.
     Джон: ...своим присутствием, а не отсутствием. Следовательно, в 
репрезентативной системе второго внимания Норка запускается действие - схватить 
камень с очевидной целью. Во время речевого акта происходит внутренний сдвиг, и 
вместо слов: «Я пью воду» у него получается: «Я пью камень».
     Во втором внимании мы имеем сумму всех репрезентаций событий реального 
мира, дошедших до нас через фильтры нашей нейрологии. Они представляют собой 
итог всех переживаний, искаженных фильтрами и затем хранящихся в сравнительно 
неорганизованном виде во втором внимании. Это означает, что во втором внимании 
нет ничего такого, чего бы не было в мире переживаний в какой-то момент истории 
этого отдельного фенотипа, этого организма - Норка. В определенном смысле, этот 
организм привязан к своему окружению слишком туго. Та оговорка стала магическим 
моментом в истории человека, потому что вечером того дня, когда саблезубый тигр 
ушел и все сидели у костра, Орк произнес: «Ух, Норк сказал: «Я пью камень».
Га-га-га!», и все сидящие у костра стали посмеиваться, так? А это магический 
момент в эволюции человека, потому что в сознании каждого из этих вторых 
вниманий... Случилось что?