В официальном заявлении ВВС, сделанном вскоре после катастрофы, говорилось, что 
капитан Мантелл погиб, преследуя планету Венеру, по ошибке приняв ее за 
летающую тарелку.
Такой вывод ошарашил не только журналистов, но и высших чинов в Пентагоне. Если 
даже на Мантелла нашло затмение и он погнался за Венерой, которую ясным днем, 
что называется, с огнем не сыщешь, что же тогда в продолжение двух часов 
разглядывали в бинокли 6x50 офицеры авиабазы Годман?
Но как вообще могло возникнуть такое предположение? Если даже невидимая Венера 
в тот момент находилась примерно там (195°), куда направили капитана Мантелла 
(215°) для опознания объекта? Эдвард Руппельт, пришедший в АТИС несколько лет 
спустя и хорошо изучивший его предания, объясняет это так:
«Сотрудники проекта „Сайн“ с ходу решили случай с Мантеллом. Едва узнав о 
катастрофе и предвидя лавину запросов от прессы, они рассудили, что ответ 
должен быть дан незамедлительно. Несколькими неделями ранее одному истребителю 
F-51 уже случалось гнаться за Венерой, между двумя случаями имелось некоторое 
сходство. И еще до того, как аварийно-поисковая группа добралась до места 
катастрофы, сорвалось это слово „Венера“, что вполне устраивало редакторов. В 
таком положении дело оставалось около года».
Действительно, через год или два заключение подверглось пересмотру. Казалось бы,
 времени на раздумья имелось достаточно, анализ на сей раз делал профессионал 
высокого класса, но объяснение трагическому происшествию было дано все то же – 
Венера.
Блистательная планета не однажды становилась причиной для ложных тревог – ее 
принимали за космические или неприятельские корабли, по ней, случалось, палили 
из пушек во время второй мировой войны, позже она бессчетное число раз 
приходила на выручку, когда возникала нужда объяснить иначе необъяснимые 
наблюдения. Для этого требовалось два непременных условия: чтобы Венера 
находилась примерно в той части небосклона, где произошел инцидент, и чтобы она 
блистала на фоне ночного или сумеречного неба. Второе условие в инциденте с 
Мантеллом отсутствовало, и это осложняло задачу аналитика.
Тогда эксперт-аналитик попытался решить загадку в целом – найти единый ответ 
для всей совокупности странных, явлений, происшедших в небе Среднего Запада 7 
января. И начал с трех случаев наблюдения огненных шаров в вечерние часы.
Одновременное наблюдение объекта с различных, друг от друга удаленных точек (до 
175 миль) означало, что объект находился на значительном расстоянии. Такие 
существенные детали наблюдения, как «большой» или «огромный огненный шар», 
летевший со скоростью 250 миль в час, в глазах аналитика умалялись следующим 
обстоятельством: где и когда объект ушел за горизонт. Ушел же он приблизительно 
там, где должна была закатиться в тот вечер Венера. И далее такое рассуждение:
«Яркость Венеры по шкале светимости 7 января составляла 3,4… При такой яркости 
Венера, появляясь в прогалах облаков, способна создать впечатление пламенеющего 
объекта с подобием хвоста. Что касается эрратического (рыскающего) движения, о 
чем сообщали некоторые очевидцы, его можно объяснить скольжением облаков, 
создающих иллюзию быстрого движения. Подобное впечатление возникает, когда 
стремительно проносящиеся облака прикрывают луну; эффект объясним 
психологической иллюзией. Третья возможность, менее вероятная, основана на 
редком феномене: по причине температурных инверсий в атмосфере низкие звезды 
над горизонтом создают впечатление беспорядочных скачков по дуге, вдвое, а то и 
втрое превышающей диаметр луны».
В этом едва ли не первом анализе наблюдений НЛО, сделанном не 
офицером-разведчиком, а ученым, содержится немало рабочих заготовок для 
объяснения будущих невероятных происшествий. Одна из них – температурная 
инверсия, отмечаемая в тех случаях, когда слой теплого воздуха лежит на слое 
более холодного, что приводит к оптическим искажениям в атмосфере.
Окончательный же приговор огненным шарам таков: наблюдавшийся в ранние вечерние 
часы 7 января 1948 года в удаленных друг от друга точках объект был планетой 
Венерой.
Профессионалы контрольных вышек двенадцати авиабаз очень удивились бы, а 
пожалуй, и возмутились, узнай, что в один и тот же вечер они, словно 
сговорившись, светившую вполсилы Венеру приняли за огненный шар, летевший со 
скоростью в двести пятьдесят миль в час. Между тем аналитик, разделавшись с 
шарами, приступает к разбору происшествия над авиабазой Годман.
«Опять же вполне вероятно, что наблюдавшийся объект был планетой Венерой, хотя 
в данном случае доказательства и не столь очевидны, как в последующих 
наблюдениях того дня… Уместен вопрос: возможно ли было вообще разглядеть Венеру 
в светлые часы дня? Тут одно можно сказать: ничего невероятного в том нет. 
Хорошо известно, что Венеру в пору наибольшей яркости можно увидеть и днем, 
если знать в точности ее местонахождение, однако 7 января 1948 года она светила 
лишь вполовину своей яркости. Все же при исключительно благоприятных 
атмосферных условиях, заслонив глаза от прямых лучей солнца, Венера может быть 
увидена как чрезвычайно малая, но ярко светящаяся точка».
Сколько изощренной казуистики, невероятных допущений. Все же аналитик понимает 
– неподвижной светящейся точкой не объяснить полета огромного объекта диаметром 
в 250—300 футов, который наблюдали жители городков и военные. И выдвигается 
предположение: в дневном наблюдении речь должна идти о нескольких объектах. 
Сначала в небе маячит зонд или иной летательный аппарат, за ним наблюдают с 
авиабазы Годман. К тому времени, когда появляется капитан Мантелл, объект канул 
за горизонт, и начинается преследование Венеры.
«С высоты, на которую поднялся пилот, Венеру заметить значительно легче, чем с 
земли, и, вполне возможно, Мантелл ее не увидел, пока не достиг значительной