Выберем ровное место, воткнем один колышек в почву, привяжем к нему веревкой 
другой и, натягивая веревку, опишем концом этого колышка окружность на земле. 
Уложим вдоль окружности еще один кусок веревки и обрежем его; длина этого куска 
равна длине окружности. Другим куском веревки измерим диаметр, а затем сравним 
длину обоих кусков. Мы выясним, что большой кусок (длина окружности) 
превосходит малый (диаметр) в три целых и одну седьмую раза, что является 
неплохим приближением для трансцендентного числа «пи» = 3,1415… Выполнить 
описанную мной работу гораздо легче, чем сделать глиняный горшок – тем более, 
ученым жрецам, служителям культа.

Что касается Лудольфа ван Цейлена (1540–1610), то он вычислил число «пи» с 
тридцатью пятью десятичными знаками не путем примитивных измерений, а с помощью 
весьма сложной математической техники, использующей описанные и вписанные 
правильные многоугольники со все возрастающим числом сторон. А вскоре, в 1593 г.
, Виет нашел выражение для «пи» в виде бесконечного произведения 
тригонометрических функций. Вот такого в Египте и Двуречье точно не умели! Так 
что оставим каждому веку свои достижения и не будем считать египетских и 
шумерских жрецов и писцов ни гениями, ни кретинами, ни наследниками знаний 
Атлантиды.
Обратимся к пункту третьему и прежде всего заметим, что теоремы не открывают, а 
доказывают. Шумерским жрецам действительно была известна теорема Пифагора – как 
практическое правило, которым удобно пользоваться при различных вычислениях. 
Однако эту теорему в Шумере не доказали. Там вообще ничего не доказывали, 
поскольку хоть математики Двуречья были искуснее египетских, но метод 
математических доказательств не изобрели. А Пифагор – вернее, ученые 
пифагорейской школы – таким методом владели, и это их огромное достижение 
сравнительно с шумерскими предшественниками. Недаром они жили тысячу лет 
спустя!
Пункт четвертый: «жрецы… решали… квадратные уравнения с несколькими 
неизвестными». Это бред! Квадратное уравнение с двумя неизвестными имеет 
бесконечное множество решений. В Двуречье умели решать системы из двух 
уравнений, где одно уравнение было простым квадратным, а второе – простым 
линейным, так что элементарной подстановкой задача сводилась к решению полного 
квадратного уравнения (разумеется, с одним неизвестным). Такое уравнение 
разрешимо в радикалах – то есть его корни могут быть выражены через 
коэффициенты. Вывод общей формулы для корней квадратного уравнения ныне дается 
в восьмом или девятом классе средней школы, но в Двуречье он не был известен; 
как уже говорилось, там не имели понятия о математических выводах и 
доказательствах. Существовала процедура действий, приводящих в верному 
результату, и установленная не с помощью логических рассуждений, а, скорее 
всего, эмпирическим (то есть опытным) путем.
Пункт пятый: «то, что они делали, надолго опережало как практические 
потребности жизни, так и общий уровень знаний». Отнюдь не опережало! 
Потребность в решении квадратных уравнений и задач на сложные проценты 
диктовалась именно практикой, иначе любой из шумерских царей развесил бы 
бездельников-жрецов на городских стенах кверху ногами. Ведь в 
городах-государствах Двуречья собирали налоги, кормили отряды воинов, торговали 
и занимались ростовщичеством! Как же тут обойтись без сложных процентов? А это, 
между прочим, приводит к показательным уравнениям, которые решались приближенно,
 с помощью подбора решения. Примеры таких задач, содержавшихся на глиняных 
табличках, даны в «Кратком очерке истории математики» Дирка Стройка [7], и 
некоторые проблемы формулируются удивительно по-современному: за какое время 
удвоится сумма денег, ссуженная под двадцать годовых процентов?
Выходит, то, что делали жрецы для купцов и ростовщиков (разумеется, не 
бесплатно), опережало практические потребности? Смелое заявление!
Теперь обратимся к утверждениям первому и шестому, которые остаются на совести 
Курта Керама, превосходного писателя и журналиста, но отнюдь не ученого. 
Вдобавок он опубликовал свой «роман археологии» в 1949 году, и я полагаю, что 
историк Горбовский, писавший книгу почти через сорок лет, просто обязан не 
слишком доверять Кераму. В делах науки (пусть даже популяризации науки) ученый 
не имеет права ссылаться на романтически настроенного писателя; то, что 
простительно быку, не приличествует Зевсу.
Давайте же посмотрим на исходный текст Курта Керама, на тот отрывок, где он 
повествует о миллионе, неведомом европейцем, и о загадочном числе 195 955 200 
000 000, с которым не смогли бы оперировать даже Декарт и Лейбниц. Я цитирую 
[8]:

«Вся математика в Вавилоне основывалась на шумерской шестидесятиричной системе, 
которую аккадцы скрестили с десятиричной. Возникшие из-за этого затруднения 
устранялись с помощью счетных таблиц – своего рода счетных линеек древности. С 
помощью такой системы счета вавилоняне сумели достигнуть удивительных 
результатов. Достаточно вспомнить, что для древних греков, которые были в 
какой-то степени нашими учителями и в области математики, и в области 
астрономии, понятие 10 000 связывалось с понятием «тьмы народа», понятие 
миллиона возникло на Западе лишь в XIX веке, а клинописный текст, найденный на 
холме Куюнджик, приводит математический ряд, конечный итог которого выражается 
цифрой 195 955 200 000 000, т.е. такими числами, которыми не могли оперировать 
даже во времена Декарта и Лейбница».

Надо отметить, что Горбовский, излагая в своей книге этот отрывок, исправил