Теперь поговорим о мужчинах, базовой человеческой модификации. Базовой лишь 
потому, что мужчины доминируют среди четырех земных рас – благодаря своей 
физической силе, агрессивности и способности к рациональному мышлению. 
Подавляющее большинство людей особых, к которым я отношу великих властителей, 
завоевателей и политиков, великих религиозных пророков, великих злодеев, 
великих ученых и адептов искусства, были мужчинами. Хаммурапи, Эхнатон, 
Александр Македонский, Юлий Цезарь, Наполеон, Гитлер, Карл Маркс, Мухаммед, 
Иисус Христос, Архимед, Пифагор, Декарт, Коперник, Эварист Галуа, Нильс Бор, 
Альберт Эйнштейн, Дирак, Еврипид, Софокл, Фидий, Петрарка, Шекспир, Байрон, 
Фирдоуси, Пушкин, Гете, Рафаэль, Ван Гог, Эль Греко, Бах, Моцарт, Чайковский – 
все они были мужчинами, и все успели сотворить нечто доброе или злое в самом 
цветущем возрасте, лет до пятидесяти. Женские имена в этом списке «особых» – 
большая редкость. Сапфо, Софья Ковалевская, Мария Кюри, Анна Ахматова… 
Безусловно, таланты, но гении ли? И уж во всяком случае не они определяли 
развитие земной цивилизации.
Выходит, что эта цивилизация, собственного говоря, не человеческая, а мужская, 
и само слово «человек» мы прежде всего относим к мужчине. Но тогда закономерен 
вопрос: а люди ли мы вообще? Ведь в истинно человеческом обществе такие 
«перекосы» недопустимы. Можно считать, что одна из наших рас, мужская, 
определила свою дорогу, но о трех остальных этого не скажешь. Дети, женщины и 
старики фактически не влияют на развитие нашей цивилизации и находятся в 
подчиненном положении; особенности этих рас не учитываются, свой путь они не 
нашли, и их роль в нашем обществе невелика. Странно, не правда ли? Столь же 
странно, как поведение инопланетян, не пожелавших вступить с нами в контакт.
Еще несколько слов о трех угнетенных земных расах.
Проблема детей, быть может, самая важная среди тех, которые я перечислил. Наш 
якобы цивилизованный мир принадлежит взрослым, и дети подвергаются непрерывному 
террору с их стороны. Я имею в виду не столько акты прямого насилия, педофилии, 
избиений, продажи малолетнего «товара» с целью изъятия органов или для 
сексуальных утех; все это ужасно, отвратительно, но, в конечном счете, является 
патологическим исключением, к которому всякий нормальный человек питает стойкую 
неприязнь. Однако кроме таких экстремальных действий, направленных против детей,
 существует общепринятая практика их воспитания, которая, даже в самом щадящем 
варианте, базируется на запретах и ограничениях. При этом с ростом ребенка и 
увеличением его физических и умственных возможностей число запретов отнюдь не 
уменьшается, а возрастает. Трехлетний малыш ограничен в передвижениях и выборе 
пищи, а для тинейджера в тринадцать лет ограничений гораздо больше: он не 
должен смотреть некоторые фильмы, читать определенные книги, контактировать с 
людьми сомнительной нравственности и так далее. Ясно, что эти ограничения 
направлены «во благо» растущего человеческого существа; их цель – предохранить 
его от болезней, от физических и психических травм, подготовить к «взрослой 
жизни». Однако ограничения существуют, а они, с точки зрения далекого будущего, 
могут казаться признаком незрелости нашей цивилизации и вообще явлением мерзким.

Я не готов ответить на вопрос, какая модель взращивания юного поколения будет 
принята нашими потомками, но убежден, что это будет нечто отличное от нынешней 
ситуации. Можно предположить, что только специально обученные взрослые станут 
контактировать с детьми, что детей изымут из лона семьи и будут растить в 
специальных заведениях, где им предоставят максимально возможную свободу, но 
все подобные решения кажутся мне тривиальными. Вероятно, произойдет что-то 
более радикальное, связанное с увеличением срока человеческой жизни и, как 
следствие, с иным взглядом на детство. Сейчас мы живем семь-восемь десятилетий, 
и период взросления, примерно до 16–18 лет, составляет около пятой части 
длительности жизни. Кроме того во взрослом состоянии мы вынуждены трудиться и 
конкурировать с себе подобными; мы получаем массу травм и стрессов, а в 
завершение жизненного пути – букет старческих болезней. Поэтому взрослому, 
особенно пожилому, детство видится в розовом свете как пора безоблачного 
счастья, время полного отсутствия ответственности, борьбы за существование и 
хлеб насущный. Это, разумеется, не так – у детей хватает горестей, и их 
переживания более эмоциональны и сильны, чем у взрослых. Просто повод для этих 
слез и истерик кажется нам совершенно несерьезным и мелким. Сломалась любимая 
игрушка, не пустили в кино, не дали мороженого… Что за чепуха! Накрылся банк с 
моими сбережениями, ушла жена – вот это трагедия!
Теперь представьте, что человеческая жизнь свободна от большинства 
неприятностей и длится восемьсот лет. Период взросления – всего лишь два 
процента жизненного срока, и это может значительно изменить память о детстве и 
отношение к нему. Возможно, взрослые даже не захотят вспоминать об этом периоде,
 но есть и другой, более шокирующий вариант: исключение стадии детства или ее 
сокращение с помощью психотехнических средств. Тогда, с точки зрения наших 
далеких потомков, мы будем выглядеть дикарями, проводящими пятую часть своей 
краткой жизни в условиях зависимости и ограничений.
Перейдем к расе женщин. Так как мужчины доминируют во всех областях, женщины не 
ищут собственные пути, а пытаются подражать мужскому стереотипу поведения, 
конкурировать с мужчинами и добиваться равных с ними прав. Готов согласиться с 
тем, что должно существовать гражданское равноправие перед законом и властью, 
пока – на данном этапе нашего развития – необходимы закон и власть. Но никакого 
иного равноправия между мужчиной и женщиной быть не может, потому что это 
разные создания, с различным предназначением. Сейчас нам известна только одна 
главная функция женщины – продолжение рода, и это действо обставлено всякими 
привлекательными финтифлюшками. Первая из них – удовольствие, получаемое от