Известно только, что МЕБЕС был преподавателем математики в разных учебных 
заведениях, что он бывал за границей и там изучил оккультизм, и так далее. 
В общем, он человек образованный, знает немецкий, французский, английский, 
латинский, греческий, древнееврейский, санскритский языки и хороший математик. 
Жил он довольно важно. Был окружен наивозможным комфортом, показывался только 
на лекциях, которые читал, или в особо торжественных случаях, как, например, 
встреча Нового года или день его рождения, когда устраивался вскладчину ужин, 
называвшийся «трапезой». Тут МЕБЕС совершал «выход»: здоровался со всеми, 
садился за стол. Все же общение, как передатчица воли МЕБЕСА, ведшая все дела, 
которые его не касались, вела и являлась НЕСТЕРОВА Мария Альфредовна. Она же 
оберегала комфорт, покой и вообще жизнь МЕБЕСА. Хотя и не спрашивали слушатели 
МЕБЕСА, но им давали понять, что отношения МЕБЕСА к НЕСТЕРОВОЙ – суть отношения 
брата и сестры. На самом же деле, вероятно, это было супружество. А теперь так 
НЕСТЕРОВА иначе и не называет МЕБЕСА, как своим мужем. Слушателям и не было бы 
дела до этого, но к чему ложь? Прошлое НЕСТЕРОВОЙ было, конечно, тоже 
неизвестно. Известно было только, что она дочь московского коммерсанта, была 
два раза замужем, один сын ее погиб на войне, другой разошелся с матерью и, 
кажется, сейчас партийный работник в Москве. Имея свои средства, НЕСТЕРОВА 
имела в Ленинграде до 1917 г. еще какой-то зарегистрированный кружок на 
Крестовском острове, где читали и разбирали Евангелие. Тогда с ней познакомился 
НАУМОВ. Не знаю, сколько времени он был там. Затем приехал МЕБЕС, очень не 
понравился присутствующим, и они, в том числе и НАУМОВ, ушли. И НАУМОВ больше, 
т. е. кажется, с 1918 г., ни в каком кружке не был. А МЕБЕС и НЕСТЕРОВА открыли 
кружок на Греческом и, кажется, в 1917—19 гг. читали публично какие-то лекции в 
Ленинграде по оккультизму. Среди их учеников был некто КИРИЧЕНКО-АСТРОМОВ, 
сейчас он и МЕБЕС в Соловках. Что там вышло, мне неизвестно, но АСТРОМОВ из 
кружка МЕБЕСА в 1921 г. ушел. Лично я его видела только один раз в жизни, когда 
он читал в 1923 г. публичную и разрешенную лекцию в Ленинграде – о масонстве. 
Знакома же я с ним была, но он меня никогда не видел, хотя в повестке о моей 
высылке было написано, что я высылаюсь по делу АСТРОМОВА. Я познакомилась с 
МЕБЕСОМ и появилась в кружке его после смерти моего мужа лишь в 1922 г., раньше 
же никого из них не знала. Конечно, в ленинградском ГПУ есть более точные 
сведения о прошлом вышепоименованных лиц, но я их не знаю. Среди учениц 
НЕСТЕРОВОЙ была некая урожденная БУДАГОВА, у которой были очень хорошие 
отношения с АСТРОМОВЫМ (это понадобится для дальнейшего). Теперь эта БУДАГОВА 
уже с 1923 г. вышла из кружка, открестилась совершенно от оккультизма и, 
кажется, готовится в партийные работники. Ее вызывали зимой 1925/26 г. в ГПУ 
для дачи показаний. С АСТРОМОВЫМ она, видимо, порвала, т. к. АСТРОМОВ женился и 
БУДАГОВА вышла замуж, т. к. в период своего увлечения оккультизмом БУДАГОВА и 
мне расписывала счастье этого пути, и мы с ней были в хороших отношениях. Она, 
вероятно, рассказывала обо мне АСТРОМОВУ, хотя последнего в кружке уже не было. 
В дальнейшем случилось следующее.
Как вновь поступившая, я не имела понятия о том, что делается вообще в кружке, 
т. к. всякого новичка допускали только слушать или простые собеседования, 
которые происходили один раз в неделю, где слушатели ставили вопросы, а МЕБЕС 
на них отвечал, или допускались на лекции по истории религий древних 
народностей. Тем временем к новичку приглядывались, находили его слабые места, 
на которых удобнее играть, заставляли его писать во имя самопознания и 
улучшения собственной характеристики, что, конечно, способствовало еще большему 
узнаванию ученика. И понемногу просили сверх принятых пяти рублей за лекцию то 
принести немного чаю, то вина, то масла, то денег, и тому подобное. МЕБЕС – тот 
служил чуть ли часа два-три в неделю преподавателем математики, получал рублей 
пятнадцать – двадцать пять в месяц, а НЕСТЕРОВА не служила и вела все дело 
кружка. Лично я все время работала, служила и много зарабатывала, но все же я 
часто совершенно терялась: где мой долг и что, я должна платить, или нет. Но 
меня опять обласкивали, читали лекции хорошо, я была одурманена своим горем и 
опять все шло по-старому. И вот придумали старшие, что надо ехать МЕБЕСУ в 
Севастополь, в Крым, на поправку здоровья. Он мог бы служить, но тогда ему 
некогда готовиться к лекциям, так нам говорилось. НЕСТЕРОВА ломала меня целый 
час, пока доломала, чтобы я помогла им продажей золотой вещицы, т. к. денег у 
меня не было. Несли деньги и другие – кто деньги, кто материал, кто что мог, 
кто – то же золото. И, наконец, безусловно, под моральным давлением, что я и 
показала на допросе в ГПУ, набрали нужную сумму денег. Мне обещали, что мне, 
конечно, помогут, если мне когда-либо будет круто, и так далее. Я верила или 
опять металась в своей бесхарактерности. МЕБЕС уехал в Крым, но впечатление от 
этой поездки осталось тяжелое, и несколько учеников, в том числе и БУДАГОВА, 
написали Учителям бумагу, в которой изложили все свои сомнения и недовольства. 
Это было в 1923 г., когда я сути всего еще не знала, а бумагу подписали лица, 
бывшие там года четыре. Я-то осталась смотреть, интересуясь дальнейшим, что 
будет дальше, но подписавших бумагу всех исключили из кружка, да они и сами 
ушли. Копия бумаги и моя история с вымогательством золотой вещицы дошли до 
АСТРОМОВА; последнего я знаю только понаслышке от других, что он занялся 
масонством, имеет ложу свою (кажется), общался с заграницей, наконец, был 
арестован и на допросах рассказал все и вся о кружке МЕБЕСА. Тут и я расскажу.
Присмотревшись к ученику и найдя его «подходящим», а вернее сказать – платящим, 
его посвящали в «ученика» и надевали зеленую ленточку. Для посвящения была 
особая комната со столом посреди. Читала нечто вроде ритуала и благословляла 
НЕСТЕРОВА. У МЕБЕСА есть книга – «Энциклопедия оккультизма». Ее изучали, по ней 
сдавали экзамены МЕБЕСУ и получали таким же образом степень «товарища» с желтой 
лентой и «мастера» с красной. В этой комнате НЕСТЕРОВА занималась только с