В августе 1930 года он был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. 
Реабилитирован в январе 1991 года.
[99]

Михаил Георгиевич Попов родился в 1884 году в г. Астрахани в семье рыбака. 
Окончил реальное училище и Восточный институт в 1913 году во Владивостоке. До 
Первой мировой войны заведовал Школой восточных языков на Дальнем Востоке; во 
время войны – на фронте. С 1917 по 1921 год находился на Дальнем Востоке. 
В 1921 году был вызван в Москву и занял пост преподавателя японского языка и 
народного хозяйства Японии в Институте востоковедения.

В декабре 1929 года был арестован. В августе 1930 года приговорен к высшей мере 
наказания – расстрелу. Реабилитирован в марте 1989 года.
[100]


Согласно его показаниям: «…В масонство я вступил в декабре 1928 года в ложу 
«Garmonia», возглавляемую П.М.КЕЙЗЕРОМ. С КЕЙЗЕРОМ я сблизился на почве 
религиозно-философской. Как ориенталист
[101]
по образованию, я изучал буддизм, даосизм, ответвления буддизма в Китае, Японии 
и Монголии. Был сторонником и последователем китайского философа Лаоцзы и его 
учения «дао». Вот на этой основе и произошло мое сближение с КЕЙЗЕРОМ. Он 
познакомил меня с учениями древних евреев, Каббалой, гностиками… С КЕЙЗЕРОМ я 
встречался только для занятий… КЕЙЗЕР, насколько я мог судить, всегда сдержанно 
относился к вопросам политики, и я не слыхал от него каких-либо политических 
программ. Разговоры велись преимущественно о вещах духовного характера, о 
«становлении духа», мистике, интуиции. КЕЙЗЕР всецело был поглощен вопросами 
«астрала» и к вопросам житейской действительности относился безучастно. Мне 
лично он помогал разбираться в Каббале…».
[102]

На допросе 31 января 1930 года он сообщил:
«Еще будучи студентом Восточного института я увлекался учением «дао» – 
китайского философа Лаоцзы. Впоследствии я временами прерывал изучение этой 
философии, изучая буддизм во всех его проявлениях (индийский, китайский, 
японский и ламаизм).
В 1928 г. я познакомился в ЦКУБУ с КЕЙЗЕРОМ. Из взаимных бесед выяснилось, что 
он весьма сведущ в вопросах ближневосточной философии.
Особенно он интересовался древнееврейской философией, рассказывая и знакомя 
меня с ней с большим увлечением. Впоследствии он познакомил меня с Каббалой, 
культом Гермеса, и таким образом мы дошли постепенно до гностиков. Это было уже 
к концу 1928 г., когда у нас впервые начались разговоры о масонстве. От него же 
я впервые узнал о разделении масонства на шотландскую и французскую ветви. 
Дальше он мне рассказал, что в России, еще до революции, существовала 
шотландская ложа «Гармония», которая постепенно, в результате репрессий со 
стороны органов ОГПУ, развалилась, и что в данное время он является 
единственным представителем этой ложи в Москве… Рассказав мне все это, он 
заявил, что дальнейшее ознакомление с тайнами мироздания может происходить 
исключительно путем посвящения меня в масоны, на что я изъявил согласие. Самое 
посвящение происходило у меня на квартире, куда пришел КЕЙЗЕР. Ритуал 
посвящения заключался в следующем.
На столе были зажжены две восковых свечи. Между ними лежало Евангелие на 
латинском языке. КЕЙЗЕР надел на шею крест на ленте и, взяв в руки Евангелие 
стал читать по латыни различные молитвы, во время чтения которых я стоял на 
одном колене. После этого КЕЙЗЕР взял лежавший на столе меч (вроде 
палаша-кортика), коснувшись им моего плеча. После этого я поцеловал Евангелие и 
этим ритуал был закончен.

После посвящения КЕЙЗЕР стал давать мне различную масонскую литературу, 
писанную от руки…»
[103]

На допросе 25 мая 1930 года он заявил:
«Признаю себя виновным в том, что я был участником контрреволюционной 
организации, именовавшейся «Русским Национальным Союзом», или иначе 
«Ренессансом», преследовавшей свержение советского строя. Конечной целью 
организация «Русский Национальный Союз» ставила восстановление в России 
монархического строя. В организацию «Русский Национальный Союз» я вошел в конце 
1928 г.
Произошло это таким путем. Мне было известно, что БАРНАШВЕЙЛЕВ Владимир 
Алексеевич и САВИН Аполлон Александрович ведут контрреволюционную деятельность, 
состоя в к. – р. организации. Ведя контрреволюционную деятельность, они 
подходили к этому как-то не совсем серьезно, не соблюдали в достаточной степени 
принципов строжайшей конспирации, необходимой в таком деле. Они устраивали 
вечеринки своих единомышленников, участников организации, на которых обсуждали 
контрреволюционного порядка мероприятия. Учитывая обстановку, в которой все это 
происходило, и что на вечеринках бывало довольно значительное количество лиц, я 
считал, что это не гарантировало их дело от провала. Исходя из этого, я решил