соприкоснуться с ними, не запятнав их».

Парящие облака выглядели очень массивно, и трудно было поверить, что они 
состоят из пара. Вереницы небесных вершин были неотличимы от настоящих, земных. 
Тесла писал Роберту и Кэтрин, что неоднократно наблюдал в небе океан с 
глубокими зелеными, темно-синими и черными водами! По океану были рассыпаны 
зеленые острова, сверкающие льдины, парусники и даже пароходы, неотличимые от 
настоящих, потому что были созданы из ослепительного тумана. Однажды он 
обнаружил нечто вроде небесной Швейцарии.
Карлейль говорил, что он разливает облака по бутылкам так, как его отец-винодел 
разливал шерри.

Облака стали внешней душой Теслы. Он с любовью классифицировал их:
красные, белые, похожие на груду золота с примесью бронзы, ослепительные, как 
само солнце.




77. Волосы Горгоны

Светлый луч блеснул вдалеке. В небе сверкнул прут из сплава металла с молнией. 
Ангельский свет вырвал из темноты лик Фрица Лёвенштайна, а последовавший удар 
грома вновь погрузил его во мрак.
— Точно сорок восемь с половиной секунд, — звонко объявил Манфред в момент, 
когда все вокруг заколебалось, затряслось, зазвонило.
Точно предсказанный сейсмический удар едва не вырвал лабораторию с фундаментом.
— Тсс! — Тесла повернулся в сторону Лёвенштайна.
Подземное эхо грома растаяло, но тут же повторилось.

Прилизанный и бледный, как цветок жасмина, наш космический шпион внимательно 
следил за тем, как
это
стихает и возникает вновь. И на расстоянии триста километров еще ощущалось 
колебание.

— Это важно, это очень важно… — шептал он.
Трах! — в другом конце лаборатории ассистент споткнулся о метлу.
— Фриц! Тише…
Лёвенштайн всегда вздрагивал, даже если случайно касался Теслы локтем. В 
присутствии Теслы он постоянно извинялся, ежился и пожимал плечами. Его редкие 
волосы напоминали нежные легкие перышки. На Теслу, который воспринимал его 
неловкость как хулиганство, он смотрел как на бога. А после того как Лёвенштайн 
несколько раз нарвался на Теслино «тсс», неумолимый изобретатель отправил его в 
Нью-Йорк.
— Он плохо относится к тем, кто любит его, — жаловался молодой немец Шерфу.
Шерф посмотрел на него сквозь чудовищные очки, за которыми плавали огромные 
зрачки, и промолчал.
Место ассистента Лёвенштайна занял Коломан Цито, мужчина с опасным взглядом. 
Цито привез Тесле письмо от службы маяков в Вашингтоне, в котором чиновники 
сообщали, что они с большим удовольствием подписали бы договор о беспроволочной 
связи с американцем, а не с Маркони. Тесла же уверился в том, что вести 
переговоры с военными — все равно что толковать с идиотом. С демонической 
гордостью он ответил:

«Господа, независимо от того, насколько ценно ваше предложение, я желаю 
сохранить свою репутацию и, следовательно, не могу воспользоваться вашим 
предложением, особенно при конкуренции со стороны тех, которые следуют по 
проторенным мною путям. Мне безразлична та малая выгода, которую вы 
предлагаете».

Что там говорил Джонсон? Что «нет счастья вне общества»? Ха!

Non servium!
[17]

Не зря его в Праге называли за бескорыстие Манфредом. Тем же вечером он с 
гордостью написал Джонсону:

«Я готов произвести эффект, который никому из смертных НИКОГДА не удавался».

Утром Манфред впервые включил мощные машины. Горгона воспылала светлыми 
волосами. Тесла ощупывал пол током, который был в сотни раз сильнее молнии. 
Осцилляции отправлялись в путь по планете все более широкими кругами и на 
другом ее конце сплелись в узел между французскими островами Амстердам и 
Сен-Поль.
Земля была гигантской кошкой.
Теперь он знал, кто гладит ее.
Земля мурлыкала.
Волна превратилась в эхо, которое воспроизвело точно такой же эффект в