в Пальмовом зале.
Подошел величественный метрдотель. Его смутило появление Шерфа.
— Позвольте, может, его…
Тесла резким повелительным жестом прервал метра.
Метр смутился еще больше и исчез.
Шерф был квадратного телосложения. Многие из тех, кто не мог запомнить по имени,
 звали его «тот, усатый». Он вечно повторял собственные фразы, потому что думал,
 что люди не понимают его. Когда зрение начало сдавать, он купил себе очки с 
самой уродливой оправой в мире.
Уайт насмешливо спрашивал его:
— Правда, что твоя оправа сделана из конских копыт?
— У Шерфа седые волосы. Глаза карие, — страстно защищал его Тесла. — Но руки и 
сердце из чистого золота.
Тесла пробовал тактично указать Шерфу на то, что в мире существуют 
привлекательные и менее привлекательные предметы гардероба. Напрасно. Мода, как 
и предательство, была недоступным для честного механика понятием.
Шерф любил тяжелые, крупной вязки свитеры. Обувь он, похоже, добывал на 
воинских складах. И вот теперь высокие солдатские сапоги по щиколотку тонули в 
коврах «Астории». Добрый малый не мог понять, куда он попал — в ресторан или в 
храм. С уважительным испугом в глазах вертел головой. Он никак не мог решить, 
что заказать. Внимательно изучив меню, он было выбрал три блюда, после чего 
взялся вновь перечитывать меню.
Чтобы сэкономить время, Тесла рекомендовал ему знаменитую телятину Оскара и 
салат «Уолдорф». Они распили бутылку вина. Покончив с едой, честный механик 
пришел в приятное расположение духа.
— Мне кажется, — заикаясь, начал он, — что мы теперь осядем в Нью-Йорке и 
разбогатеем на электролампах и осцилляторах.
— Не осядем! — резко отреагировал изобретатель.
Лицо Шерфа неожиданно опечалилось.
— Мне кажется… — начал было он.
Тесла ласково посмотрел на него и даже положил руку на плечо:
— Лаборатория на Хьюстон-стрит слишком мала, к тому же не защищена от пожаров и 
шпионов. Я вскоре отправлюсь в дикие края, на восток от солнца, на запад от 
луны. В края, где молнии сверкают чаще, чем в любом другом месте. Я буду 
работать с миллионами вольт и необъяснимыми явлениями. Без чужих указаний. Без 
чужого опыта. А вас я попрошу остаться здесь и постараться, чтобы на 
Хьюстон-стрит все было в порядке.
— Мне кажется… — опять, заикаясь, начал честный Шерф.



76. Не запятнав их


Пары на южном горизонте чудовищно вздыбились и приобрели более или менее 
отчетливую форму. Не знаю, с чем сравнить их, иначе как с гигантским водопадом, 
бесшумно низвергающимся с какого-то утеса, бесконечно уходящего в высоту.
Эдгар Аллан По. Повесть о приключениях Артура Гордона Пима

В поезде он заснул и проснулся. В поезде он ощутил размеры и дыхание этой 
страны.
— В Европе есть кафедральные соборы. В Америке — святая природа, — сказал ему 
когда-то давно тихий и благородный Джон Мьюр.
Тесла проезжал сквозь захолустные городки с рядами деревьев и кошками в каждом 
окне, и там колеса повозок вертелись в обратном направлении. Из этих городков 
поезд вырывался в необозримые пространства Америки.
— Приглашаю вас на месячник обожания природы, — говорил ему Мьюр. — Вам это 
ничего не будет стоить, за исключением времени, да и это не так уж страшно, 
потому что в основном вы будете пребывать в вечности…
В вечности стука колес Тесла с запозданием откликнулся на приглашение Мьюра. Он 
посмотрел в окно и увидел множество черных птиц, рассыпавшихся по склонам горы. 
С улыбкой он вспомнил свою детскую работу «Об ущербе, наносимом посевам 
воронами». Свисток паровоза вернул его к действительности. Свисток вился в 
величественном пейзаже.
— Колорадо-Спрингс! — объявил гнусавый начальник станции.
— Зачем вы приехали в Колорадо? — Репортер вытащил блокнот из кармана пиджака в 
клеточку.
У стойки отеля «Альта-Виста» Тесла пожал руку немногословному предпринимателю 
Джозефу Дозьеру.
Прежде чем стать предпринимателем, этот человек был обычным рабочим.
— Десять лет я каждое утро покупал своему шефу газеты, — жаловался Дозьер, 
почесываясь ногтями, более подходящими для резьбы по дереву или борьбы с 
медведем. — И он мне ни разу не заплатил за них. А у меня было шестеро детишек.
Немногословный Дозьер согласился построить лабораторию для Теслы. Он взмахнул 
руками и состроил такую мину, будто все уже сделано и позабыто.
Тесла прибыл в Ноб-Хилл с первыми рабочими.
«Разве в латыни „терпение“ и „страдание“ не однокоренные слова?» — бубнил он 
себе под нос.
Если бы его попросили определить, что есть гений, он бы ответил: «Нетерпение!» 
В последующие месяцы из ничего возникло деревянное здание. На крыше амбара