старую синагогу и еврейское кладбище в Праге: слоями могила на могиле. Опять 
они оказались в мире фарфоровых лбов и печальных глаз, бородатых скрипачей, 
парчи, балалаек, социалистических газет, Достоевского, уменьшительных имен и 
еврейских мамок. Ой-вей! И летающих цадиков, и богословских споров!
Кучи мусора, о которых Мириам напрочь забыла, опять появились на мостовой. 
Раздавленный голубь превратился в пернатую кляксу. Белесая вода текла по 
тротуарам. Опять возникли серые стены, за которыми Смердяков убивал старого 
Карамазова, а Раскольников — старуху-процентщицу. Опять все орали друг на друга 
из самой глубины души. На углу торговали жестяной посудой. Мужчины с 
засученными рукавами сверкали мощными бицепсами. Молчаливые кепки и пыльные 
спины волокли из художественной мастерской скульптуру, привязав ее веревками за 
шею, словно пойманное животное. Курица перебежала улицу. Итальянское дитя 
рванулось за ней.
И только теперь она вспомнила свой дом. На столе куски печенки, топленый 
куриный жир и хлеб. Довольно на троих, а кормить надо пятерых. Мало, несчастный 
отец. Мало, мерзкий отец.
Господин оставил девочку перед ее домом.
Его имя?
Она так и не узнала его.
Господин снял шляпу и хлопнул ею кучера по спине. Мария стояла на том же месте, 
что и в начале рассказа. Но все теперь было иным. Радость, излившаяся из ее 
груди, осталась во внешнем мире. Веселые сумерки рассыпались на тысячу песен: 
вокруг ее кудряшек сумрак шептал голосами людей и духов.



70. Йен-йен

— Тесла! Наконец!
Новая лаборатория была закончена. Фейерверка не было. Но все-таки весть об этом 
распространилась быстро. Джонсон оказался в первых рядах. Он авторитетно 
водрузил на нос пенсне и посмотрел на Теслу.
— Что происходит? — выдохнул он, бросив перчатки в шляпу.
— Ну-у… — жалобно протянул Тесла.
В Пальмовом зале гостиницы «Уолдорф-Астория» (где даже болтливые тетки говорят 
шепотом) в прошлый вторник он встретился с Эдвардом Дином Адамсом. Олигарх с 
морщинистой подковкой во лбу предложил основать компанию с капиталом 
полмиллиона долларов.
— Она будет заниматься только вашими исследованиями, — подчеркнул он скрипучим 
голосом и стукнул кулаком по столешнице.
— И ты отказался?! — не мог поверить Джонсон.
— Я плохо переношу службу, — объяснил Тесла. — Я умер бы в этой компании.
Прядь волос упала на лоб Теслы. На мгновение в нем воскрес бильярдный игрок и 
картежник из Марибора и Граца.
В отличие от Прирожденного Мыслителя, Роберт Андервуд Джонсон не считал, что 
размышления, даже серьезный вид, невозможны без наморщенного лба. Однако сейчас 
он наморщил его! И сделал это для того, чтобы не произнести ни слова.
— Университеты не торгуют знаниями, — продолжил Тесла. — Они под маской знания 
продают статус. Учреждения легализуют право посредственности быть надоедливым. 
А я не могу дышать в окружении пустопорожних наморщенных лбов. Не желаю! Тебе 
ведь хорошо известно, что творчество без игры…
Роберт, открыв рот, смотрел на него.
— …или обман, или заблуждение.
Роберт решил промолчать, так как знал, что бессмысленно давать советы тому, кто 
считает тебя назойливым.
— Слушай! — Он все-таки в панике решился привести убойный аргумент. — За 
Адамсом стоит султан Уолл-стрит, Джей Пи Морган! Тебя готова прикрыть огромная 
сила.
— Идеи не приходят в голову, если ты работаешь за деньги. А когда я свободен, 
они обрушиваются на меня Ниагарой.
— Из-за ограничения здравомыслия? — спросил Джонсон. После чего весьма 
хладнокровно снял пенсне. — Ты отказался от денег. А про Маркони читал?
— Маркони — овца, блуждающая в лесу.
Джонсон выпрямился:
— Эта заблудшая овца сотрудничает с лондонским «Ллойдом», одним из так 
называемых учреждений, которые ты презираешь.
— Но, — добавил Тесла, — они не знают, какой частотой пользуются. Они не 
понимают роли Земли в передаче информации.
— Но пытаются… — Роберт стукнул пенсне по столешнице.
— Слушай, — нетерпеливо продолжил Тесла. — Тысячи людей видели мои 
беспроволочные эксперименты в Сент-Луисе. Я изучил патент Маркони. Сигналы 
описаны так, будто они передаются на частоте Герца. Но это не так. Они 
использовали мою систему.
Тесла всегда был заложником безответственного чуда. Космос принимал решения 
вместо него. И все же… На висках у него были маленькие крылышки. Их трепетание 
означало приближение опасности. Еще не поднялась во весь рост волна 
враждебности, а он уже ощущал недоверие, зарождение тоски.
Джонсон проверил, не повредил ли он пенсне. Дохнул и поцарапал стекло ногтем, 
потом протер линзы подушечкой большого пальца.
— Ты, как страус, спрятал голову в песок, и это будет стоить тебе этой самой