Он знал это. И она это почувствовала.
Кэтрин сидела, стиснув губы. Нос ее заострился, она сконцентрировалась. Она 
сжала кулаки, и суставы на пальцах побелели.
— Разве есть что-то прекраснее этих мятущихся на ветру крон? — возбужденно 
спросила она.
Их глаза встретились, потом они отвернулись и замолчали. Они не знали, сколько 
это длилось. Первой очнулась она.
— Мы все еще на этом месте? — спросила она, стряхивая с плеча невидимую соринку.

— Течем, течем, как вода, — ответил он.
— Летим, летим, как облака, — отозвалась она.
*
На следующий день он не смог отказаться от приглашения на ужин. Дети опять 
катались на его фиакре. Маленький Оуэн показывал прохожим язык, и сестра ругала 
его. Тесла давно не бывал на Лексингтон-авеню, и эта встреча поздним вечером 
оказалась очень приятной. Роберт смеялся чаще Кэтрин. Его смех постепенно 
становился пьяным. Представьте, маленький Оуэн уже задает ему логичные вопросы: 
«Снятся ли слепым цветные сны? Откуда взялись на островах животные?» 
Отсмеявшись, трое взрослых неожиданно замолчали, и каждый засмотрелся на свой 
бокал. Потом Кэтрин ушла в свою комнату, вернулась и объявила:
— Сейчас я прочитаю вам одно неопубликованное стихотворение Роберта.
Читала она превосходно, громко, контролируя эмоции. Стихотворение называлось 
«Предчувствие». Отсвет пламени свечей на ее лице интересовал Теслу больше, чем 
стихи.


Предчувствие беды,
Что шуткой некогда была,
Судьба не объявила.
А помощь не спешит
Иль вовсе не идет…





67. Дыра в утробе


Уничтожение лаборатории Николы Теслы и ее изумительного содержания — нечто 
большее, нежели личная беда. Это несчастье для всего мира.
«Нью-Йорк сан», 13 марта 1895 года

— Пожар! — ударил ему в лицо крик, едва он открыл двери.
Он накинул фрак на голое тело и поднял руки перед несущейся галопом коляской. 
Искры сверкали под копытами. Он вскочил в фиакр, который, похоже, мыл только 
дождь. Его внутренности смердели табаком. Эта весть настигла его намного раньше,
 чем сообщение о смерти Сигети: было пять утра! Копыта стучали у него в мозгах. 
Как только он открыл дверь, чад зашевелил его волосы.
Перед ним раскорячился полисмен:
— Стойте!
Тесла оттолкнул полисмена и мигом взлетел по лестнице. Машинное масло и черная 
вода. Затопленные машины.
Задохнувшись, он вышел.
Почти без сознания.
Пепел и сажа слоями покрыли стены соседних домов.
— Сожгли, — вымолвил он затвердевшими губами.
Старая женщина царапала ногтями лицо. В доме кто-то сгорел. Два перекрытия не 
выдержали, и его механизмы с четвертого этажа рухнули вниз.
Он уставился на них, утратив чувство реальности. Там было ВСЁ.
Личный музей. Бумаги, записи. Механизмы.
Он почти потерял сознание. Он потерял собственную память, воплощенную в вещах.
Одно из самых интересных мест в мире поднялось к небу в дыму, как огненная 
жертва. Здесь посетители выпивали в амебоподобной голубизне, ожидая, когда их 
коснутся руки из эктоплазмы.
Что только он не проделывал здесь!
Вивекананда в шутку сравнил его с многоруким Шивой.
Одной рукой он сделал то, что позднее назовут рентгеновскими лучами. Это 
пропало! Другой сотворил то, что однажды назовут робототехникой. Пропало! 
Третьей получал жидкий кислород. И это пропало! Работал над паровой турбиной, 
которая превращала бы пар в электричество, попутно оказывая на людей 
электротерапевтическое воздействие. И это превратилось в дым. Флуоресцентные 
лампы на стадии эксперимента. Пропали. Они с Коломаном Цито уже передали 
послание без помощи проводов отсюда в отель «Герлах», на расстояние тридцати 
кварталов. Накануне они готовились передать сообщение из «Герлаха» на пароход в 
Гудзоне.
— Лаборатория была застрахована? — услышал он первые слова.
Он посмотрел на Цито и покачал головой:
— Нет.
— Почему?