Услышав это, Сигети прослезился.
Чтобы скрыть волнение, он спросил:
— Какой сегодня день?
— Ну и какой? — спросил Тесла с улыбкой.
— Сегодня мне исполняется тридцать один год.
Тесла подпрыгнул:
— Ну, тогда шампанское! Обязательно! Я приглашаю тебя в венгерский ресторан!
Сигети ухмыльнулся русым усом:
— Ты все-таки ненормальный!
— А у них и цимбалы есть!
— Ты думаешь, я пересек океан только для того, чтобы вкусить гуляша? — 
возмутился новоиспеченный житель Нью-Йорка.
Все это закончилось походом румяного венгра и бледного серба в сад на крыше под 
названием «Сон в летнюю ночь», где они съели по стейку.

В продолжение дневника Тесла записал:

«Привычное поведение Сигети дохнуло на меня прежним миром. Быстрый успех пахнет 
одиночеством. Его приезд согрел меня. Я почувствовал, как моя душа оттаивает.
— Нас ждет большая работа, — сказал я, и голос мой дрогнул. — Ты должен помочь 
мне. Кто знает, сколько времени я потерял. Не всех людей унесло ветром. После 
третьей бутылки мы стали делиться приступами беспричинного смеха… „Прекрасные 
души, орошенные вином, не скрыть вам больше наших страстей…“»

В саду на крыше «Сна в летнюю ночь» язык Антала стал заплетаться.
— Что ты делал в Париже? — спросил его Никола.
Словно ожидая этого вопроса, Сигети продемонстрировал свои белоснежные зубы. 
Оказалось, что в Париже он посещал бордели, где улыбки были лукавыми и только 
разжигали эрос. Там, уверял он, рыжая и брюнетка терлись пышными грудями одна о 
другую.
— Я не для тебя это говорю, — бормотал Сигети. — Я для людей про это 
рассказываю! Почувствуй то, что я чувствую, — почувствуй! Ты! Ты! Почувствуй, 
что я чувствую!
— Неужели? — подыгрывал ему Тесла, приподняв бровь.
— Представь себе мужика и бабу в шикарном борделе, где шампанское стоит дороже 
нынешних двадцати долларов, — пел Сигети. — Их соединяет поцелуй сухих губ, 
идеально припадающих одни к другим. Она словно олениха в момент страсти. Он 
своими пальцами скользит по ее шелковистым бедрам… И она смотрит ему в глаза: 
«Я — твоя…»
Сигети уставился в Николины длинные монашеские пальцы. Улыбка разыгравшегося 
Эроса вьется на его губах.
— Он горит. Его лихорадит. Огонь уносит его. Пламя воздымает его… Он 
растворяется в смехе, как сахар в воде, — продолжил он рисовать бешеные, 
невероятные картины любви.
— Какая любовь?! — прервал его Тесла. — Продажные жены разыгрывают перед тобой 
невероятные страсти…
— Она ужасна, она в шоке, она впадает в бешенство, — сообщил ему поэт. — И она 
щурится от удовольствия…
Улыбка сатира блуждала на лице Сигети.
— Хватит, Сигети! В самом деле, хватит!
— …она щурится от удовольствия, — продолжил тот, пуская слюни, как идиот. — Она 
вспотела, она скользит вперед и назад по его мокрому животу! Ее целуют в груди… 
Любовь…
— Любовь прекрасна, но труд величествен, — обрывает его Тесла. — Спать! Завтра 
нас ждут великие дела.



43. Успех

Зная, что открытие сулит сотни тысяч долларов, адвокаты из патентного бюро 
«Пейдж, Кертис и Дункан» договаривались с инвестором из Сан-Франциско и 
Джорджем Вестингаузом из Питсбурга.
— Дела идут! — сообщал хмурый Чарльз Пек.
Тесла трудился устрашающими темпами. Общую идею индуктивного мотора он 
превратил в целый ряд патентов. Он думал с такой скоростью, что механики едва 
поспевали за ним. С насмешливым, но неутомимым Сигети он делал катушки и макеты,
 и недели работы превращались в месяцы.
Однажды ветреным апрельским утром в дверях у него появился молодой человек с 
теплыми глазами. Казалось, все его волосы, исчезающие с темени, перебрались в 
усы. Лысеющий молодой человек представился как Томас Камингфорд Мартин, 
вице-президент Американского общества электроинженеров.
— Теологи полагают, что Бог может пересчитать каждый волосок на голове. В моем 
случае Ему будет нетрудно, — пошутил он на свой счет.
Мартин пришел, чтобы спросить:
— Вы не могли бы прочитать лекцию в нашем клубе?
Тесла отшатнулся:
— Не могу поверить!
Он годами хватал равнодушных людей за пуговицы и рукава, пытаясь рассказать им 
о своем моторе, а тут — люди хотят услышать все, что он не смог поведать