которого Никола любил дразнить и тискать, удивил его. Собираясь зажечь свечу, 
мальчик прошел мимо него, решив попутно погладить любимца, и под его ладонью 
засверкали искры. Он проводил взглядом руку, погладившую кота. И между своей 
рукой и кошачьей шерстью увидел сияющую полосу. Видимо, это тоже был «чудный 
феномен» Божьей природы.
— Нет, ты только посмотри! В самом деле! — восклицала Джука.
Милутин понял, что это электрическое явление, — в том не было никакого сомнения.
 Он объяснил сыну это явление как умел.
Никола запомнил, что именно тогда ему пришла мысль о том, что природа — это 
большая кошка.
В голове мелькнуло: но кто ее гладит?
— Мы живем в иллюминированном мире, — шепнул Милутин сыну и жене.
— Что значит — иллюминированный? — тоже шепотом спросила мать Николы.
— Освещенный изнутри.



5. Забрало


А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него 
глаза и не вернется он бегом к тому, что он в силах видеть, считая, что это 
действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?
Платон. Государство

— Это появляется из ниоткуда, — жаловался маленький Никола родителям.
Он закрывал глаза, и свет заливал его череп изнутри. Весь мир растворялся в 
жидком огне.
— Я исчезаю, я тону, — шептал мальчик.
Никола старался вернуться в привычный драгоценный мир.
— Это случается против моей воли! — вздыхал он.
— Скажи, это похоже на то, будто ты с закрытыми глазами поворачиваешь голову к 
солнцу? — спрашивала мама.
— Похоже. Золотое забрало закрывает лицо, а глаза открыты. Сверкнет перед 
глазами, и я парю в свете.
— Неужели падучая? — испугался Милутин.
Это более походило на прозябание жизни в Восточной церкви. На глаза Николы 
падал свет, который самим своим явлением перечеркивал все правила мира. Если 
смотреть изнутри, то лицо Николы превращалось в золотое полушарие. Попа 
Милутина сильно пугало это озарение, нарушавшее стабильность жизни и 
уничтожавшее окружающий мир.
И тут Данила впервые в жизни встал на сторону брата, который был на восемь лет 
моложе:
— Нет. То, о чем говорит Никола, случалось и со мной.
Родители вздохнули. Что бы ни происходило с их принцем, это не могло быть 
страшным.
— А кроме вспышек, перед глазами встают картины? — спросил брата Данила.
Никола кивнул.
— Не пугайся их, — спокойно сказал Данила. — Отдайся им.
Никола со слезами на глазах уставился на брата и пожаловался:
— Но ведь это страшнее всего!



6. Брат

— Кем вам приходится этот прекрасный ребенок? — спрашивали пришедшие гости, 
тепло улыбаясь Даниле Тесле. После чего оборачивались к младшему Николе и 
спрашивали: — А это кто у вас?
Братья были похожи, но никто этого не замечал. Тетка Дева, у которой изо рта 
торчал зуб совсем как у вепря, больше любила Данилу. Любил его и Лука Богич, 
красномордый охотник, который вечно наставлял на детей ружье и грозился всех 
перебить. Любил его и сивобородый поп Алагич, который всегда хрюкал, смеясь.
Милутин никогда не упускал случая похвастаться перед посетителями умом Данилы.
— Сколько священнических риз висит на родовом дереве твоей мамы? — нетерпеливо 
спрашивал Милутин.
— Тридцать шесть.
— Кто был первым?
— Тома Мандич.
— Ах ты, мой золотой!
В школе Данила никогда не читал страничку более одного раза. Все, что он 
произносил, было умно и правильно.
— Принц! — восхищались родственники.
— Наверное, патриархом станет! — говорил лукавый Лука Богич.
— Пусть станет кем хочет, — трезво отвечал Милан Тесла. — Главное, пусть 
хорошим человеком будет.
И в отроческом возрасте не было заметно признаков того, что Даниле надоели 
представления, которые отец устраивал для гостей. Когда отца посещали 
благородный Данила Трбоевич, великолепный Данила Попович или ревностный Дамиан 
Чучкович, Данила декламировал на немецком стихи Шиллера, «Unter den Linden»,