Они гуляли вместе и на следующий день.
И в последовавшие месяцы.
— Люблю шум, — говорил дядя. — Это созидание.
Племянник и раньше бывал в Нью-Йорке. Но все же он не был уверен в том, что 
американцы привязаны к Земле силой тяготения и, вполне возможно, что они 
свободно парят над улицами, как птицы.
Негры освещали улицы широкими улыбками. Кривоногие моряки в барах бросали 
монеты в музыкальные автоматы. Рут Лоув плакала: «Я никогда не засмеюсь». 
Латиносы в темных очках торчали перед парикмахерскими. Музыка радио текла сама 
по себе, так, как падает дождь. Голубой флажок стоял на подоконнике, если в 
этой квартире был солдат. Золотой — если он погиб. Военный шоколад вкусом 
походил на мыло.
Тесла купил газету и увидел, в какое печальное состояние пришли некогда гордые 
виллы Ньюпорта. Архитектурные вазы упали с фасада знаменитой виллы Брейкерс, 
которую когда-то посещал Стэнфорд Уайт. Нынешняя владелица, вдова графа Ласло 
Сечени, жаловалась на ужасное состояние дел. Сад одичал. В подвале той же 
газетной полосы король всех русских, болгарских и сербских цыган, Стив Кослов 
из Бауэри, сообщил: «Я презираю войну».
Город был как Моисеева неопалимая купина. И все в мире было связано именно так, 
как полагали безумные люди, считавшие, что все в мире связано. Визг неона 
сообщал о требованиях рекламных пророчеств. По площадям плыли 
загипнотизированные толпы. Пешеходы стали частью великой души — пневмы. Все 
индивидуальности были нанятыми карнавальными масками. Небольшое искажение 
превратило лица в маски. Любовь придавала маскам ценность. Некий мужчина сказал 
жене голосом Роберта:
— Ты прекрасна, когда зеваешь.
Люди вибрировали в унисон с вибрациями мира.

— 
Ты дьявол!
 — донеслось из толпы.

Другой голос немедленно отозвался, как бы отбивая теннисный мячик:

— 
Ты слушал клеветников!

Под всеми звуками мира текли медленные, ра-а-стя-а-ну-ты-ые слова.
Тесла третий раз в жизни услышал обрывки забытой песни времен Переселения. 
Перед пуэрто-риканской овощной лавкой толстый мужчина досказывал старую притчу 
об Истине:

— 
И знаете, что сказала парню старая Истина? Когда вернешься к людям, они станут 
расспрашивать тебя обо мне. Скажи им, что я молодая и красивая.

Тесла припомнил, как мистер Дельмонико однажды попросил его сыграть с ним 
партию в бильярд.

— 
В Праге я выжил благодаря бильярду, —
с улыбкой сообщил он Косановичу. —
Тем не менее я подошел к столу так, будто впервые видел зеленое сукно. Я 
посмотрел на кий так, будто не знал, то ли понюхать его, то ли укусить. Потом я 
натер его мелом и согнулся. Прядь волос упала мне на глаза. Разбив пирамиду, я 
сразу понял, чем закончится партия. Безошибочно гоняя шары, я закончил партию в 
пять минут. Все были в восторге. Дельмонико спросил меня: «Как вы этого 
добились?» Я объяснил, что математический расчет помогает ученым в решении 
любых проблем, возникающих в повседневной жизни.

Дыхание Теслы замерло, и несколько секунд он стоял с открытым ртом.
Дядя и его племянник шли сквозь нервозные трубные звуки, ужасные сирены, 
испуганный свист паровозов.


Тысячекратное солнце сияет со всех сторон, перекрещиваются всевозможные краски, 
звезды и лучи прожекторов, грохот надземных и подземных трамваев заглушает гул 
необъятной толпы, и я, словно во сне, шагаю рядом с этим великим человеком. Я 
понимаю его тонкую, чувствительную улыбку сожаления. Я слушаю его мягкий голос. 
Он излучает кротость и странную энергию.


С кротостью и странной энергией Тесла пробормотал:
— Чувствую преемственность.
Какую преемственность?
А где же боксеры, которые колошматят друг друга голыми кулаками в течение 
пятидесяти раундов? Где публика, рукоплещущая граммофонам? Где забытые городки 
с бульварами и кошками в каждом окошке? Где независимая и чувственная дочь 
Гобсона? Где двести перьев вождя Стоящего Медведя, трепещущие на колесе 
обозрения Ферриса?