процедуры, рассматривали человеческое тело как сложный и совершенный механизм; 
военные приценивались к новейшим взрывчатым веществам и воздухоплавательным 
шарам; цирюльники обесцвечивали волосы клиенток химическими порошками и 
завивали посредством электричества; домохозяйки привыкали зажигать примусы с 
вечной иглой и газовые плиты; детишки тянулись к механическим игрушкам, самой 
желанной из которых очень быстро стала «железная дорога». Даже сыщику теперь 
полагалось орудовать лупой и микроскопом не менее ловко, чем револьвером, и 
руководствоваться в умозаключениях безупречным, сугубо научным «дедуктивным 
методом». С наивной искренностью неофита человечество уверовало в безграничную 
силу прогресса: победа над болезнями, голодом, стихиями, нищетой и социальным 
неравенством представлялась многим всего лишь вопросом времени и развития науки 
и техники.
Героями нового времени становились путешественники и естествоиспытатели, 
покорившие пространство при помощи прогресса; военные и политики, несущие 
прогресс далеким от цивилизации обитателям Азии и Африки; археологи, раскрывшие 
тайны времени; барышни-суфражистки, отважно требующие равного избирательного 
права; промышленники — особенно если они были выходцами из социальных низов, 
сумевшими разбогатеть благодаря достижениям технического прогресса, как Генри 
Форд или Август Вильгельм Майбах. Но вершина в пантеоне славы девятнадцатого 
века безоговорочно принадлежала главным творцам прогресса — людям науки.
УЧЕНЫЙ — аскет и интеллектуал, уединившийся в лаборатории среди чудесных 
механизмов, со всклокоченными волосами, в рубахе с исчерканными формулами 
манжетами и забрызганном химическими реагентами переднике. Экспериментатор, 
рассеянный и далекий от бытовых мелочей, мало заботящийся о деньгах и начисто 
позабывший о сне ради нового великого открытия — чуда, несущего благо всему 
человечеству, — таким был истинный и главный герой эпохи прогресса.
Вполне закономерно, что повзрослевший в эти удивительные, полные оптимизма годы 
Никола совершил выбор, симптоматичный для своего времени. Выходец из династии 
православных священнослужителей, он предпочел церковной карьере путь 
изобретателя и первооткрывателя, путь ученого. Он с готовностью сложил к 
подножию пьедестала науки и личное счастье, и бытовой комфорт, и собственные 
финансовые средства. Многообещающий физик и талантливый инженер-электрик, юноша 
оказался фанатично трудолюбив, удачлив и достаточно практичен, чтобы добиться 
впечатляющего профессионального и финансового успеха, в меру эксцентричен и 
артистичен, чтобы привлечь к своим «проектам» внимание прессы и столпов 
финансового общества.
Его изобретения изменили лицо прогресса и стали частью повседневного быта тысяч 
людей достаточно быстро, чтобы наделить ореолом «практической ценности» любую 
его новую идею. Так что еще до начала нового, двадцатого столетия Тесла уже по 
праву занял место ключевой фигуры своего времени — технического гения.
В ту безоблачную эпоху даже привычная мистика хирела и чахла в тени «его 
Величества Прогресса». Вездесущие естествоиспытатели пробирались на 
спиритические сеансы и пытались записать на фонограф потусторонние голоса, 
журналисты таились в темных нишах старинных замков в надежде произвести 
фотосъемку призраков, врачи с легкостью объясняли феномен «вампиризма» 
врожденными патологиями кровеносной системы и советовали хатха-йогу как 
«доступное домашнее средство в лечении геморроя», химики исследовали 
чародейские средства Вуду и обнаруживали в них банальный змеиный яд. 
Механические устройства, «производящие целительные магнетические волны», 
подавались как горячие пирожки, авторитетные физики искали научных объяснений 
феномену автоматического письма. Казалось, что последняя преграда между наукой 
и необъяснимым вот-вот рухнет, явив миру самые тайные пружины мироздания.
Потому и мифы, которыми дарил своих современников век прогресса, были 
неизобретательны, однообразны и попросту скучны.
На протяжении долгой жизни Николы Теслы приоритеты его научных интересов, 
взаимоотношения с родственниками, привычки, характер, почерк и даже внешность 
несколько раз менялись внезапно и необъяснимо. Но в эпоху прогресса даже самым 
яростным ненавистникам не приходило в голову объявить, что ученого подменили в 
детском или более зрелом возрасте «выходцем с планеты Венера», как предполагает 
Маргарет Сторм в мистической биографии Николы Теслы «Возвращение миротворца». 
Авторы сегодняшних популярных публикаций соревнуются в измышлении все более и 
более экзотичных версий происхождения ученого: «Он был искусственно созданной 
особью, наделенной особым, сверхчеловеческим интеллектом» или же «Место 
сербского юноши занял заблудившийся во времени прогрессор — человек из 
будущего». В то же время у современников Николы Теслы не нашлось достаточно 
фантазии хотя бы объявить талантливого серба незаконнорожденным наследником 
королевской династии — как, в частности, приписывалось светской молвой его 
близкому знакомому, поэту-декаденту Георгу Виреку, якобы являвшемуся внебрачным 
внуком Вильгельма II, отрекшегося от престола германского кайзера.
Напротив, современники — недоброжелатели и конкуренты — предпочитали с завидным 
упорством называть Николу Теслу «создателем иллюзий», «главным электрическим 
чародеем», «магом» и «кудесником». На то имелись веские причины, к которым 
стоит вернуться несколько позднее.
Маг и чародей суть человек, лишенный фундаментальных знаний. Самоучка, 
неспособный внятно — языком формул и патентов — объяснить сущность собственных 
изобретений, в силу чего его эксперименты не могут быть воспроизведены 
коллегами с тем же эффектом. Самозванец, не создавший научной школы и не 
имевший солидного академического образования, а потому неспособный перенести 
собственные открытия в практическую плоскость и поставить на конвейер серийного 
производства. Иными словами, «мастер иллюзий» не кто иной, как псевдоученый,