руки.
— Это не ваши проблемы, — сказал адвокат, — все расходы берет на себя общество 
«Наследники Теслы», я действую по их поручению.
У Сарова от изумления глаза на лоб полезли, буквально, так что Джеймс 
остановился и с удивлением посмотрел на своего клиента.
— Похоже, для вас это сюрприз, — протянул он, — странно. Впрочем, дела это не 
меняет. В процессе обсуждения вашего освобождения под залог мы узнаем, что вам 
на самом деле инкриминируют, а по размеру залога определим, насколько серьезно 
относятся власти к этому делу. В любом случае завтра к полудню мы все решим, и 
вы выйдете на свободу, естественно, с некоторыми ограничениями.
— А интересы мисс Фрэнсис Клиффорд тоже вы представляете? — спросил Саров, не 
так, чтобы совсем наобум.
Да, — ответил Джеймс, — именно из-за нее я немного задержался, прошу меня 
извинить. Но это было минутное дело. У мисс Клиффорд — никаких проблем. Ей 
ничего нельзя инкриминировать, более того, мы можем настаивать на компенсации 
за незаконный арест и пережитый ею шок. Но это как захочет мисс Клиффорд.
— Я плохо знаю американские законы, а теперь совсем запутался, — сказал Саров,
 — с одной стороны, можно стрелять в человека, нарушившего границы частной 
собственности, а с другой — незаконный арест, как в этом случае.
— По-моему, все предельно ясно: мисс Клиффорд гуляла на своем участке и тут на 
нее…
— Да-да, я понял, — остановил адвоката Саров, — я упустил из виду, что это 
собственность мисс Клиффорд. А уж в своем лесу она может гулять в любое время, 
даже и ночью, играть в прятки и вообще делать все, что угодно.
— Вот именно! — радостно воскликнул Джеймс. — Я рад, что вы наконец поняли суть 
дела. Вы были гостем мисс Клиффорд, и действовали с полного ее ведома, согласия 
и одобрения. Мисс Клиффорд не имеет к вам никаких претензий.
Он достал из портфеля лист бумаги, показал, не опуская на стол и не давая в 
руки, Сарову. Тот прочитал. Действительно, никаких претензий.
— А как там… ее дядя? — спросил Саров. — Надеюсь, здоров?
— Старое дерево долго скрипит, — ответил адвокат, бросая на Сарова 
одобрительный взгляд, — он, кстати, был у меня недавно, он ведь мой давний 
клиент, вчера был, нет, уже позавчера, ближе к вечеру, мы едва в банк успели, 
документы ему надо было в сейф положить, шкатулку с документами, она едва в 
банковскую ячейку вошла, а потом мы с ним поужинали в ресторане. Он мне много 
всего интересного рассказал. Он хороший рассказчик.
Убаюканный этой речью и успокоенный сознанием того, что все у всех хорошо, а 
его проблема переходит в разряд мелкой неприятности, о которой можно будет 
вспомнить как-нибудь смеясь за столом, Саров едва не уснул. Джеймс поднялся, 
вызвал копа и бодро возвестил на прощанье:
— Надеюсь завтра увидеть вас на свободе!
* * *
Не увидел, ни завтра, ни в следующие несколько дней. То есть видел, но не на 
свободе. Джеймс навещал Сарова ежедневно, излучал оптимизм и веру в завтрашний 
день, когда уж непременно, но Саров чувствовал, что его дело — швах, что 
открылись какие-то новые обстоятельства, как пишут в детективах. Джеймс мрачнел 
и удваивал заботу, казалось, он все для своего клиента готов был сделать. Саров,
 впрочем, пользовался, без зазрения совести. Попросил, в частности, уладить все 
его дела в Лос-Анджелесе, в институте, в общаге, собрать и перевезти личные 
вещи. Джеймс все дотошно расспросил, записал в свой органайзер, потом 
продиктовал текст доверенности. Вдогонку Саров попросил продать машину, было у 
него такое нехорошее предчувствие, что она ему в ближайшие годы не понадобится.
Джеймс все сделал. В один из его визитов Саров пристал к нему с настойчивыми 
расспросами, в чем затык? ФБР, коротко и нехотя ответил тот.
Стоило произнести вслух зловещую аббревиатуру, как тут же ФБР и 
материализовалось, как будто только того и ждало. В какой-то степени это 
соответствовало действительности — специальный агент Флик, ведший расследование,
 решил немного помариновать задержанного, чтобы был посговорчивее. Специальный 
агент Флик нутром чуял, что из этого дела можно выжать что-нибудь интересное в 
плане перспектив карьеры, но как-то не выжималось. Одна надежда оставалась: что 
этот русский интеллектуал испугается, как все интеллектуалы, ужасных тюремных 
условий и начнет сотрудничать со следствием.
Не на того напал. Этот русский совсем не выглядел испуганным, а на все мягкие 
подходы и посулы Флика отвечал смехом или короткими энергичными словами на 
своем тарабарском наречии. Пришлось сменить тактику. Добрый Флик, вникающий в 
положение подследственного и жаждущий вместе с ним найти достойный выход из 
создавшегося непростого положения, превратился в злого Флика, могущего и 
желающего испортить несомненно виновному всю оставшуюся жизнь. Если, конечно, 
он не проявит здравый смысл и добрую волю. Флик угрожал обвинениями в 
подготовке террористического акта, в попытке осуществления террористического 
акта, в терроризме, в связях с «Аль-Каидой» и Уго Чавесом. Вы опоздали на два 
месяца, спокойно парировал русский, у вас новая администрация, у нее другие 
приоритеты. Крыть было нечем, тем более что новые приоритеты были пока покрыты 
туманом, как бы тут не ошибиться в плане перспектив карьеры. Тогда Флик нанес 
самый сокрушительный удар, он пригрозил выслать русского из Соединенных Штатов, 
на историческую родину, где КГБ, коррупция, ущемление свободы слова и прав 
человека, выслать без права въезда на территорию Соединенных Штатов, выслать с 
волчьим билетом, мог бы сказать он, если бы знал это выражение. Высылайте, с 
какой-то даже радостью сказал этот странный русский, вы мне сэкономите деньги 
на билет. И добавил что-то по-русски.