бывает в старых домах, где живут старые люди. В каком году Квинтура последний 
раз проветривал свое жилище?
Мы прошли в комнату, где профессор жестом указал мне на стул, усевшись в 
большое кресло. Только тогда он снова поднял на меня глаза. В них был страх.
— Что вам нужно от меня? Я строго соблюдаю все ваши условия… — начал он.
Этого я не ожидал. Ровно секунда ушла у меня на то, чтобы понять, что старик 
принял меня за представителя какой-то организации или группы людей, и чтобы 
выработать стратегию дальнейшего разговора. Ровно секунда. Но я недооценил 
горбуна. Ему хватило половины секунды, чтобы прочесть в моих глазах, что я не 
тот, за кого он меня принял.
— Вас послали не они. Что вам нужно от меня? — тон старика изменился, стал 
резким и даже властным.
— Профессор, мне нужна информация. Думаю, вы сами знаете какая. Я сохраню 
тайну…
— Вы сами понимаете, что я ничего не скажу. Не теряйте времени, Ганс-Унтер или 
как вас там…
— Вам не о чем волноваться, господин…
— Мне лучше знать. Вы не сможете гарантировать мою безопасность, даже если 
захотите. Эти люди — они куда могущественнее вас, кем бы вы ни были.
— Господин де ла Квинтура, это нужно не только мне, это нужно всему 
человечеству…
— Я — тоже человечество. И за всю мою жизнь остальная часть человечества не 
сделала для меня ничего такого, за что я был бы ему обязан.
Мы молча смотрели друг на друга. У меня оставался единственный шанс.
— Господин профессор, те, кого вы боитесь, — немцы. Поэтому вы меня и впустили 
— немецкая фамилия. Да, я — тоже немец. Дайте мне их координаты, и я поговорю с 
ними сам. Напрямую.
По старческому липу де ла Квинутры пробежала гримаса. Несколько секунд он сидел 
неподвижно, словно в нерешительности, потом взял со стоявшего рядом столика 
какую-то бумажку и написал на ней огрызком карандаша несколько слов.
— А теперь уходите. Все. — Он протянул мне бумажку. Ее содержание я прочел, уже 
спускаясь вниз по лестнице. Там было всего три слова: «Генрих Штайнферинг. 
Лима».
Похоже, на билет в Перу все-таки придется потратиться.



Ложь контр-адмирала Вайоминга

Полет в Лиму, впрочем, пришлось отложить — мною уже были заранее забронированы 
билеты в США. Мистера Вайоминга я, к слову сказать, тоже не стал предупреждать 
о своем визите. В последнее время я стал крайне невежлив. Застав человека 
врасплох, больше шансов получить от него полезную, а главное, правдивую 
информацию. Похоже, к старости я превращаюсь в циника.
В аэропорту Линкольна я зашел в контору, которая занимается прокатом 
автомобилей. Ассортимент не впечатлял — веселеньких расцветок малолитражки 
занимали все пространство стоянки. Можете обвинить меня в мужском шовинизме или 
в чем угодно еще, но такие авто я считаю женскими и предпочитаю ездить на 
чем-нибудь побольше. К счастью, в дальнем конце стоянки обнаружился огромный 
черный «субурбан». Эта машина, наоборот, показалась мне великоватой, как и 
стоимость ее аренды, но альтернативы не было. Я с грустью вспомнил оставшийся 
дома «мерседес», а также русский армейский джип, на котором я выбираюсь в дикие 
уголки родной страны… Вот на нем бы я с удовольствием покатался по Штатам. 
Причем желательно в составе русской моторизованной дивизии. Ну не любят у нас в 
Аргентине янки, что уж тут поделаешь…
Контр-адмирал Вайоминг жил в небольшом городке на юге штата. Местечко довольно 
глухое — может, он, как и де ла Квинтура, хотел укрыться подальше от любопытных 
глаз и расспросов? Честно говоря, я боялся наткнуться на глухую стену молчания, 
на отказ вообще обсуждать что бы то ни было… Вскоре выяснилось, что я ошибался.
Джордж Вайоминг выглядел как обычный американский пенсионер — улыбчивый, 
склонный к полноте, неторопливый. Правда, военная выправка до сих пор бросалась 
в глаза. Мы сидели на веранде его большого дома и вели неторопливый разговор.
— Мистер Вайоминг, меня зовут Ганс-Ульрих фон Кранц — я втайне надеялся, что 
немецкое имя вызовет у контр-адмирала некие неожиданные ассоциации, как это 
было с профессором. Напрасная надежда. — Я занимаюсь сейчас историей 
военно-морского флота США в восьмидесятые годы. И меня крайне заинтересовали 
события, связанные с заходом эсминца «Коссак» в Лиму в 1986 году.
Я сделал паузу, пристально глядя на своего собеседника. На лице моряка не 
дрогнул ни один мускул. Он кивнул головой, приглашая меня продолжить.
— Дело в том, что, по некоторым данным, моряки вашего корабля участвовали в 
каком-то инциденте около Национального медицинского центра. Мне хотелось бы 
получить ваш комментарий…
— Да, я припоминаю эту историю, — спокойно кивнул Вайоминг. — Мы были в Лиме с 
визитом вежливости, и часть команды отправилась на берег посмотреть город. Это 
обычная практика. В то время как наши моряки находились около госпиталя, их 
атаковали экстремисты. Мои люда смогли отбиться, а заодно защитить персонал и 
больных до прибытия перуанских сил правопорядка.
— Простите, — изумился я, — ваши моряки отправились на прогулку с оружием?
— Да, — как ни в чем не бывало кивнул Вайоминг. — Власти предупредили нас о 
возможном нападении. Поэтому наши люди имели при себе личное оружие — для