постройке великих кораблей. Так прервалась связь с Южной Землей.


В целом ряде мифов, говорил Вебер, человеческая цивилизация берет свое начало 
именно из легендарного южного материка. Может быть, к мифам стоит прислушаться? 
Возможно, они говорят чистую правду.
Вебер полагал, что Антарктида начала свой дрейф к югу гораздо позже, и 
происходил он гораздо быстрее, чем принято считать. Человеческая цивилизация 
там достигла достаточно больших высот, особенно под воздействием суровых 
природных условий. Несколько десятков тысяч лет назад эти люди отправили на 
север большой флот на поиски новых, более теплых земель. Именно эти люди 
основали большинство древних цивилизаций. По своему расовому типу «пришельцы» 
серьезно отличались от аборигенов, стоявших на гораздо более низкой ступени 
развития. В результате смешения этих двух рас и появился современный человек.
Однако гипотеза Вебера никем из ученых не была воспринята всерьез, и его работы 
были опубликованы чуть ли не как научная фантастика. Тем временем на помощь 
Веберу спешили и другие новаторы. Бывший военный летчик Отто Готт, сын биолога, 
построил свою теорию на результатах воздушной разведки над Антарктидой. В 
предисловии к его книге сказано:


Изучая историю исследований южного материка, невозможно отделаться от мысли, 
что отважным первопроходцам пришлось столкнуться с какой-то неведомой силой. 
Силой, которая не хотела обнаружить себя, но, насколько могла, препятствовала 
освоению Антарктиды, причем вполне сознательно и целенаправленно. Чтобы понять 
природу этой силы, мы должны окунуться в прошлое столь далекое, что о нем не 
сохранилось никаких письменных свидетельств. По крайней мере у нас.


Готт отталкивался от концепции Вебера, считая ее справедливой, — кроме идеи 6 
том, что в Антарктиде не осталось больше людей. Если у древних жителей 
Антарктиды — антарк-тов — был флот, то были и письменность, и наука. А значит, 
эта высокоразвитая цивилизация не могла попросту замерзнуть во льдах, ведь на 
южном материке есть и теплые оазисы, обнаруженные с самолетов. Следовательно, 
если антаркты существовали, то дожили и до наших дней. Уровень этой цивилизации 
должен был быть высочайшим. По какой-то причине они не хотят идти с нами на 
контакт. Однако не исключено, что через некоторое время мнение жителей южного 
континента о человечестве изменится — и произойдет самая настоящая встреча 
цивилизаций.
Наверное, Готта ждала бы судьба Вебера, если бы в один из осенних дней 1930 
года его книга не оказалась на столе у Рудольфа Гесса. К тому времени у 
нацистов уже была своя разработанная расовая арийская теория. Родину арийцев 
искали везде — oт Атлантиды (об этом я еще скажу позже) до Гренландии и Тибета. 
Причем все эти гипотезы вовсе не конфликтовали. Да и для теории Готта было 
нужно немногое: только отождествить арийцев с антарктами.
Действительно, именно они, приплывшие несколько тысяч лет назад на своих 
кораблях, расселились по «теплым» континентам и основали свою цивилизацию. При 
этом арийцы волей-неволей смешивались с обитавшими тогда на этих материках 
древними людьми — по сути, полуобезьянами, — при этом портя свою чистую кровь. 
А дальше в дело вступал географический фактор. Там, где этих полуобезьян было 
много — в Африке и Средиземноморье, регионах с исключительно мягким климатом, — 
арийцы почти полностью растворились в их рядах. А в Северной Европе (Германия, 
Скандинавия), где для полуобезьян было слишком холодно, арийская раса 
сохранилась почти в первозданном виде. А если это так, значит, в Антарктиде до 
сих пор обитают истинные арийцы, сверхлюди, полубоги!
Гесс устроил Готту аудиенцию у Гитлера, который с радостью его принял. В 1933 
году Готт пришел в «Аненербе» — на должность главы Антарктического отдела. С 
этого момента и готовилась специальная антарктическая экспедиция, которую я 
исследовал отдельно и о которой говорится в одной из моих предыдущих книг — 
«Свастика во льдах». Отправленная в Антарктиду в 1938 году, экспедиция сразу же 
находит следы древней цивилизации.
В наследство от близкого друга моего отца, Олафа Вайцзеккера, очевидно, его 
коллеги по «Аненербе», мне достались его бумаги. Зная, что я интересуюсь 
прошлым своего отца, дядя Олаф завещал мне в том числе и свой арктический 
дневник, откуда мы можем узнать многое глазами очевидца тех событий.


14 октября 1938 года. Наши самолеты долго кружили над горной долиной — пилоты 
понимали, что двух попыток сесть у нас не будет, и старались не ошибиться. Наш 
«дорнье» первым заходит на посадку. За окнами мелькают отвесные скалы. Наконец 
мы касаемся земли. Машина катится по какому-то покрытию, как по взлетной 
полосе) берлинского аэродрома. Но мы до последней секунды не можем 
расслабиться: кто знает, что там впереди? Наконец машина останавливается. Мы 
выходим на свежий воздух. Второй «дорнье» садится следом, но мы не смотрим на 
него; перед нами расстилается панорама мертвого города! При просмотре 
фотоснимков в лагере некоторые скептики высказывали предположение, что никакого 
города на самом деле нет и «руины» не более чем причудливое творение природы. 
Сейчас они уже и не пытаются что-то доказать, а стоят рядом со мной с 
разинутыми ртами.