людьми. Все они, не сговариваясь, чувствуют то же самое. И теперь я еду в Тибет.

— А чем же могу вам помочь я? И кто такой вообще этот Ружеро Милавия?
— Ружеро… Он помогал мне одно время, давно, когда я только-только осознал свою 
прошлую жизнь. Он тогда объяснил мне многое. Оказалось, что он тоже давно этим 
интересуется. Признаться, с тех пор я его не видел, прошло почти десять лет.
А несколько дней назад он позвонил мне и просил приехать к вам с бумагами, 
которые я получу отнего. Он сказал, что вам их обещал. Он сказал, что взамен вы 
мне поможете.
— Да как же я могу помочь? Никакой прошлой жизни я не осознавал.
— Ружеро сказал, что у вашего отца хранилась руна, которая принадлежала мне. То 
есть штурмбаннфюреру СС Ференцу в прошлой жизни. Руна «волчий крюк».
Какое-то время я не знал, что и сказать. Моя предыдущая книга, в которой я 
рассказывал о том, как нашел эту руну в отцовском сейфе и что было потом, еще 
не вышла из печати. Рукопись читали всего несколько человек, которые вряд ли 
стали бы пересказывать ее содержание кому-то еще. Получается, что все было 
правдой: был загадочный Ружеро Милавия якобы букинист, который знал отца 
симпатичного веснушчатого Шпеера, знал про руну, знал, что интересует меня… 
Просто какой-то ангел-хранитель, да и только! Или демон, тут же подумал я. С 
тяжелым сердцем я вкратце рассказал Шпееру историю руны, потерянной мной в 
подвалах Хулчрата. Сказать, что он был подавлен, значит, не сказать ничего. Он 
был в настоящем горе. Потом он немного справился с собой и сказал:
— Беда в том, что для того, чтобы приехать туда и там открыть дверь, каждому 
нужна руна. Это ключ. Без ключа там делать нечего. Без ключа туда никого не 
пустят.
Шпеер окончательно расстроился, мне так и не удалось его успокоить. Посидев еще 
немного и заверив меня, что теперь ему лучше и он в состоянии вести машину, 
Ференц Шпеер ушел. На мои просьбы приходить еще, звонить и писать он не 
реагировал. Сел в cвой огромный автомобиль и уехал. Больше я о нем ничего не 
слышал.




Глава 5
Рождение Сверхчеловека



Переоценка всех ценностей

Проводив Шпеера, я вернулся в дом. Все казалось очень логичным, однако донельзя 
неправдоподобным! Точнее, непривычным. Получалось примерно следующее. Когда 
Шеффер, впервые побывав на Тибете, нашел там что-то — знание, или знание о 
знании, или артефакт, или еще какую-то тайну, — он доложил об этом Гиммлеру. 
Тот рассказал Гитлеру, но, судя по всему, должного интереса к этому фюрер не 
проявил. Тогда Гиммлер решил действовать в одиночку. С тех пор у Шеффера и 
появились тайные задания, исходившие от Гиммлера лично. Возможно, ему было 
поручено подготовить на Тибете место, куда бы рейхсфюрер мог бежать из Германии 
в том случае, если она проиграет войну. Судя по всему, Шефферу удалось 
выполнить это задание, а Гиммлеру удалось бежать из Германии в Тибет. Теперь он 
при помощи неизвестной магии или каких-то еще средств пытается снова собрать 
себе армию из бывших эсэсовцев, которые после своей смерти вернулись на землю в 
других человеческих телах. А неизвестный и как бы несуществующий человек Ружеро 
Милавия был одним из тех, кто разыскивал таких людей и «наставлял их на путь 
истинный».
Я развернул листы, которые переслал мне через Шпеера букинист Ружеро Милавия. 
Это были отпечатанные на скверном черно-белом принтере фотокопии двух 
рукописных страниц. Я отправился к себе в кабинет. Текст, написанный вкривь и 
вкось мелким крючковатым почерком по-немецки, с какими-то пометками на полях и 
между строчками, нужно было читать, сидя возле электрической лампы, а не стоя в 
прихожей. Пробежав глазами первые строчки, я почувствовал явное дежавю…
Еще в университетские годы я читал Шопенгауэра, хотя философия и не была моим 
профильным предметом. Повзрослев на пару лет, я прочитал все имевшиеся в 
библиотеке книги Ницше и о Ницше. И запомнил их довольно хорошо, потому что они 
произвели на меня сильное впечатление. Так вот, прежде чем я познакомлю вас с 
содержанием тех двух листов, которые дал мне Шпеер, позволю себе небольшое 
отступление.
Ответственность за толкование любых слов несет только тот, кто этим занимается, 
а вовсе нетот, кому эти слова принадлежат, не так ли? Любая идеологическая 
система — и нацизм не стал исключением — стремится превратить прошлое в некую 
дубинку, которой можно избивать политических противников. Так, философий Ницше 
со всей ее трудностью для понимания была сведена к броским лозунгам вроде 
«морали господ и морали рабов», «сверхчеловека» и «белокурой бестии». Все это 
было сделано вполне осознанно, с целью использовать философию в качестве 
подпорки нацизму, который строили Гитлер и его подручные. Но был ли Гитлер 
первым, кто «переписал» философию Ницше, или это было сделано еще до него?
Судьба наследия Ницше более чем драматична. При жизни он был доведен до безумия 
непониманием и одиночеством. А после смерти его идеи были вывернуты наизнанку и 
оболганы. Да-да, именно так.