для тех времен недолго, немногим более года. Отец Майи не раз вспоминал моего 
отца, их разговоры в камере и поражался его мужеству, считая, что далеко не 
всякий военный выдержал бы такие пытки, не подписав при этом заранее 
подготовленный протокол допроса.
Удивляло и обижало Майю то, что после выхода ее отца из тюрьмы Жуков ему даже 
не позвонил. Я близко видел этого легендарного маршала, пришедшего в Дом кино 
на премьеру фильма «Кавказская пленница». Одним из авторов сценария был 
добрейший писатель и его друг Яков Костюковский. Маршал стоял рядом с писателем.
 Одет был скромно и вел себя как обыкновенный человек, стараясь ничем не 
выделяться. Большинство окружающих его даже не узнали. Лицо у Жукова было 
доброе, живое, глаза умные, не пронзительные, а спокойные, и в штатском костюме 
он выглядел интеллигентным человеком, отнюдь не начальником, словом, совсем не 
таким, каким воплощен в помпезном памятнике.
Меня поразил рассказ Майи. В моем сознании образ Жукова не вязался с 
неблагородным отношением к человеку, пострадавшему за него и не предавшему 
бывшего командира. Жуков и Варенников все-таки встретились через несколько лет 
на похоронах общего друга – генерала Лопатина. После выступления Варенникова на 
панихиде Жуков подошел к нему:
– А ты, оказывается, прекрасный оратор! Я не знал об этом…
– А я не знал, что ты забудешь меня, даже не позвонишь…
Жуков неожиданно побагровел, схватил Варенникова за обшлаг шинели, приблизил к 
нему свое лицо.
– А ты знаешь Берию? Этого… А у меня жена молодая. Неужели не понимаешь? Ведь 
он следил за каждым моим шагом!
Настолько был страшен и опасен Берия, что его боялся даже Георгий 
Константинович Жуков, четырежды Герой Советского Союза, награжденный шестью 
орденами Ленина, руководивший разгромом фашистских войск под Сталинградом, 
овладевший Берлином, 8 мая 1945 года принявший капитуляцию Германии в 
Карлхорсте (Берлин), бывший командующий Сухопутными войсками и заместитель 
министра вооруженных сил…
Вольф Григорьевич Мессинг никогда не задумывался над тем, что своей честностью 
в разной степени помог многим людям. Даже легендарному маршалу Жукову.



Тайна атомной бомбы

Вопрос Сталина об ученых-атомщиках вызвал у Мессинга непонятное волнение, 
причину которого он смог понять не сразу. К этому вопросу имел косвенное 
отношение бывший министр иностранных дел Советского Союза Максим Максимович 
Литвинов. Сталин нуждался в услугах этого умного и интеллигентного человека, но 
за эти же качества недолюбливал его.
Литвинов родился в семье служащих, в небольшом городке Клинцы бывшей 
Черниговской губернии, а ныне Брянской области. По злой иронии судьбы, городок 
накрыло атомное облако, пришедшее сюда после Чернобыльской трагедии. Сталин 
хорошо знал биографию Литвинова (Макса Валлаха), завидовал, что он приобрел в 
партии ласковый псевдоним «папаша», что рядовые партийцы искренне любили этого 
скромного, доброго человека, не боялись, а считали своим – он не кичился 
полученными знаниями, вел себя с людьми на равных. Его ценил и уважал Ленин. В 
1918 году назначил представителем РСФСР в Лондоне, но британское правительство 
не признало его и задержало как заложника. Ленин настоял, чтобы советского 
посла обменяли на английского разведчика Локкарта. Дальновидный дипломат, 
Литвинов понимал, что молодой Республике Советов, находящейся в разрухе, нельзя 
обосабливаться от остального мира, тем более воевать с ним. Вернувшись на 
родину, он обратился с мирным предложением к странам Антанты, – Ленину было 
неудобно самому предлагать мир недавним врагам, Максим Максимович сделал это 
вроде бы от своего имени, и предложение вошло в историю как «Декларация 
Литвинова».
Сталин понимал, что Литвинову верят за рубежом, и, несмотря на определенную 
неприязнь к нему, в 1930-м назначил наркомом иностранных дел и продержал на 
этом посту до 1939 года. Сталина раздражало, что не он, а этот человек 
содействовал установлению дипломатических отношений с Америкой, приему СССР в 
Лигу Наций, где Максим Максимович достойно представлял нашу страну. Но 
недовольство Сталина ростом влияния Литвинова усилилось настолько, что еще 
перед началом войны он делает его заместителем министра иностранных дел и 
одновременно послом Советского Союза в Америке. Однако в 1943 году до Сталина 
дошли сведения о создании в США сверхгрозного оружия, секреты которого вождю 
хотелось вызнать во что бы то ни стало. Литвинов со своей честностью и 
интеллигентностью мог в немалой степени помешать этому, и Сталин переводит его 
посланником на Кубу. Литвинова вскоре отсылают на пенсию, к тому же не 
персональную, а обычную, и он доживает жизнь, еле сводя концы с концами. 
Хоронят бывшего министра скромно, и сквозь малочисленные цветы проглядывают его 
туфли с рваными носками. Разумеется, Литвинов и представить себе не мог, что 
его родной городок Клинцы через десятилетия подвергнется своеобразному 
нападению хотя и мирного атома, но ведущего начало от оружия, созданию которого 
у нас в стране он невольно мог помешать.
В последние годы Максим Максимович редко выходил из дома, но на выступление 
Мессинга выбрался и смотрел его с открытым от удивления ртом. После концерта 
хотел зайти к маэстро за кулисы, но не решился, зная, что своим приходом может 
скомпрометировать психолога. Мессинг сам вышел к нему – он увидел Литвинова со