большим спросом даже в самой Москве. Дошел рецепт этого хлеба и до наших дней. 
Так что, покупая батон черного «Бородинского», вспомните и о героях 1812 года, 
и об их вдовах — в первую же очередь о Маргарите Михайловне Тучковой, ставшей 
хранителем душ, погибших при Бородине.
В конце 1830-х годов Спасо-Бородинская община стала женским монастырем, а 
Маргарита Тучкова — ее настоятельницей, матерью Марией. 26 августа 1839 года в 
честь 25-летия победы над Наполеоном на Бородинском поле был устроен парад 
российских войск и открыт памятник в честь павших героев. Но на открытии 
памятника император Николай I низко поклонился Тучковой:
— Вот почтенная вдова, которая предупредила меня и сама воздвигла памятник 
неподражаемый. — И император показал на Спасо-Бородинский монастырь. — Отныне 
это место известно всему миру.
Да уж, теперь все знают, где находится Бородино…



Генерал Ермолов: воин или пророк?


Подлинная биография. Писал генерал от инфантерии Ермолов…


Герой Отечественной войны 1812 года и покоритель Кавказа, генерал Ермолов был 
одним из лучших русских военачальников, человеком огромного личного мужества, 
пользовавшимся безграничной любовью в армии. Уже при жизни подвиги генерала 
воспевали Пушкин, Лермонтов, Жуковский. Молодой Лев Толстой обсуждал с 
Ермоловым тему своей будущей эпопеи «Война и мир».
Однако в истории Алексей Петрович Ермолов остался не только как символ доблести 
русского оружия. Сохранились многочисленные свидетельства того, что генерал 
обладал поразительным даром предсказывать судьбу, и, как правило, безошибочно.
Так, например, в ночь перед Бородинским сражением он попрощался со своим другом 
— молодым генералом Кутайсовым, сказав, что тот «найдет свою смерть от 
пушечного ядра». И действительно, на следующий день Кутайсов был убит ядром, 
выпущенным с французской батареи. Напротив, за день до битвы под Лейпцигом 1813 
года Ермолов в разговоре с бароном Остен-Сакеном как бы вскользь заметил:
— Не робей, пули для тебя еще не отлито! — Потом сделал небольшую паузу и 
добавил: — Да и вообще, никогда не будет отлито.
И ведь как в воду глядел! Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен не только не получил не 
одной царапины в Лейпцигском сражении, но не был ранен и в десятках последующих,
 участником которых он стал за свою полувековую службу в русской армии.
Поговаривали, что способности к предсказанию у Ермолова проявились неспроста. 
Вспоминали, что когда он в молодости был в ссылке в Костромской губернии, то 
сумел встретиться со знаменитым прорицателем того времени монахом Авелем. И 
якобы Авель открыл ему некую тайну — как возможно увидеть будущее. Так это или 
не так, сейчас уже не установишь. Однако же есть документально подтвержденный 
исторический факт — за пятьдесят с лишним лет до своей кончины Ермолов с 
абсолютной точностью знал об основных событиях, которые произойдут лично с ним 
на протяжении всей его последующей жизни, включая и дату собственной смерти. И 
обстоятельства, в которых он получил эти знания, были весьма и весьма 
загадочные.
Судьба под диктовку
В то время Алексей Петрович служил «всего лишь» в чине подполковника и был 
послан в небольшой провинциальный городок провести одно служебное дознание. И 
вот как-то вечером сидел он за столом в комнате выделенного ему дома, обдумывая 
показания разных людей, с которыми столкнулся в ходе расследования. Внезапно 
прямо перед своим столом Ермолов увидел незнакомого человека, судя по одежде — 
местного небогатого горожанина. Алексей Петрович вздрогнул — видать, так 
глубоко задумался, что даже скрипа отворяемой двери не услышал. Хотел позвать 
ординарца, да язык словно к небу прирос. Хотел спросить у незнакомца, что тому 
нужно, да и как он вообще здесь оказался, но и тут какая-то сила остановила. 
Незнакомец же, нисколько не смущаясь, взглянул прямо в глаза Ермолову, 
улыбнулся и вдруг потребовал:
— Возьми перо и бумагу. Пиши!
Как завороженный, Ермолов потянулся за чистым листом, а пришедший, опять 
улыбнувшись, начал диктовать:

«Подлинная биография. Писал генерал от инфантерии Ермолов…»

Алексей Петрович хотел было возразить, что никакой он еще не генерал, а пока 
лишь скромный подполковник, но опять ничего не смог вымолвить и, словно 
загипнотизированный, исписал целый лист бумаги, на котором предстали основные 
события всей его последующей жизни. Здесь говорилось и о войне 1812 года, и о 
поездке ко двору персидского шаха в 1817 году, и о событиях на Кавказе, и об 
опале генерала при Николае I, и о весьма долгом периоде жизни в отставке вплоть 
до кончины в весьма почтенном возрасте. Закончив диктовать, таинственный 
человек удовлетворенно вздохнул и вдруг неожиданно исчез, словно его и не было. 
Ермолов же, очнувшись, кинулся к своему ординарцу, находившемуся в соседней 
комнате. Но тот поклялся, что никто не проходил в кабинет его высокоблагородия. 
Более того — и не выходил оттуда. Да и сама входная дверь дома давно была 
закрыта на замок.