венецианскими мостами.
Хлопнула дверь, и синьор Космо поморщился: а уж вот с этого посетителя много не 
получишь. Молодой художник, приехавший из Антверпена, поселился в «Маркони» 
несколько дней назад. Вообще-то Космо не привечал живописцев, ведь у этой 
братии карманы вечно пусты. И зачем только они едут в Италию со всей Европы? 
Здесь и своих голодранцев хватает. Да в Венеции или Флоренции каждый второй 
рисует, где уж тут получить работу приезжим! Но в тот день на нижнем и весьма 
сыром этаже гостиницы синьора Космо неожиданно освободилась крошечная комнатка. 
Обеспеченных претендентов на сырость не обнаружилось, вот хозяин и сдал ее 
приезжему. Тот записался в гостиничной книге: «Питер Пауль Рубенс, фламандский 
живописец 23 лет от роду» – и занял комнатушку. Еду в дорогой гостинице он не 
заказывал и, входя-уходя, старался проскользнуть незаметно, видно, стеснялся 
своей одежды, явно не модной в Венеции.


Питер Пауль Рубенс. Автопортрет. 1623

Синьор Космо ухмыльнулся: зря стесняется, будто сам не видит, какой он 
красавчик. Да такого в любой одежде самая прелестная модница готова приветить! 
И точно – синьор как в воду глядел: в конце затемненного коридора неизвестно 
откуда возникла белокурая Лючия, куртизанка, известная в Венеции под именем 
Белая Лилия, и пошла прямо на входящего художника. Ахнула и будто случайно, 
ненароком столкнулась с молодым красавцем. Ну а уж дальше было дело техники…
Рубенс очнулся на белоснежных простынях. Рядом, потягиваясь, как кошечка, 
возлежала белокурая Лючия. «Отчего ты снял такую сырую и темную комнату? – 
промурлыкала она. – Разве синьор Космо не предложил тебе другую?» Молодой 
художник улыбнулся: «Этот хитрый лис видит своих постояльцев насквозь. Он сразу 
понял, что я – невыгодный клиент». – «Но почему? – захлопала ресницами Лючия. – 
Разве он не видит то же, что и я? Ах да, конечно, не видит. Он же не умеет ясно 
видеть. А я умею. Так вот, я вижу тебя в окружении роскоши и богатства. У тебя 
даже будет собственный замок!» Рубенс хмыкнул: «Ты пророчица? Может, ты 
ведьма?» Лючия оскорбленно надула губки: «Скажешь тоже! Я не колдунья! Я просто 
ясновидящая. И я вижу, как твое богатство можно устроить». – «Вряд ли, – 
вздохнул Рубенс. – Я не торговец, не друг герцога или короля. Я просто 
художник». – «Но ты можешь поступить на службу к герцогу, – рассудительно 
произнесла Лючия. – Это можно устроить». Рубенс саркастически усмехнулся: 
«Конечно! Герцог ждет не дождется, когда я начну рисовать его портрет, а мой 
кошелек – когда я его наполню!..» – «Но почему ты не делаешь этого? – удивилась 
непонятливая красавица. – Может, ты не умеешь?» Рубенс вскочил с кровати, 
завернувшись в простыню: «Да весь Антверпен знает, что я лучший из молодых 
художников! Я могу за несколько минут набросать твой карандашный портрет!» – 
«Тогда чего же ты ждешь? – Обнаженная белокурая красавица приняла самую 
соблазнительную позу. – Рисуй меня!» Рубенс опешил: «У нас не принято рисовать 
голых женщин…» – «А в Венеции принято! – захохотала Белая Лилия. – Да все наши 
художники рисуют богинь с собственных любовниц. Даю тебе полчаса. Если мне 
понравится, я научу тебя, как надо наполнять кошельки золотом. Тогда ты сможешь 
купить самые дорогие холсты и краски и написать для меня парадную картину».
Карандаш Рубенса умело заскользил по листу плотной бумаги. Пять минут, десять, 
двадцать…
«Вот, смотри!» Лючия застыла в изумлении: «Неужели я такая красивая?» – «Ты еще 
лучше! У меня просто не было времени передать твою красоту», – улыбнулся 
художник. «А вот у меня есть время, чтобы тебя поучить! – Лючия поудобнее 
уселась среди подушек. – Слушай, что надо сделать. Только никому не передавай. 
Это венецианский секрет! Недаром здесь, в Венеции, так много богатейших купцов, 
торговцев и даже… куртизанок. И все потому, что они знакомы с денежной магией. 
Завтра же сделай вот что. Раз у тебя глупый кошелек, который не любит 
наполняться деньгами, купи новый. Выбери не большой и не маленький. В маленьком 
деньгам будет тесно, а в большом – пусто. Не бери кошелька ни красного, ни 
синего, ни белого цветов. В красном деньги «сгорать» будут, в синем – «утекут», 
а в белом – «заледенеют». Всех других цветов можно брать, но лучше всего возьми 
кошель зеленого или коричневого цвета. В зеленом деньги «расти» будут, а в 
коричневом – «размножаться», ведь зеленый – цвет растений, а коричневый – 
плодородной земли. Но главное, чтобы кошелек тебе понравился, чтобы он был 
удобный и держать его было приятно. И смотри, чтобы он у тебя с рук не падал, 
не соскальзывал. Ну а после того, как выберешь и купишь, неси кошель домой и 
весь день с ним не разлучайся. Держи его в руках, говори с ним. Можно положить 
его на ночь под подушку. Словом, со своим кошельком надо подружиться».
Рубенс недоверчиво покачал головой: «Глупости какие!» Лючия вскинулась: «Вовсе 
нет! Я ясно вижу тебя богатым. Но тебе придется еще потрудиться. Найди богатого,
 почтенного человека, который, ты точно знаешь, процветает. Возьми у него любую 
монету и положи ее в свой новый кошелек». Рубенс захохотал: «Как же я у 
почтенного человека денег возьму? Попрошу: подайте, пожалуйста?!» – «Глупец! – 
проворковала Лючия. – Но все равно очень милый… Попроси почтенного сеньора 
разменять тебе некую сумму. Свою монетку ему отдашь, а его – в кошелек положишь.
 Это же так просто!» Художник попытался возразить: «Просто… Да я в Венеции 
никаких богачей не знаю!» Но Лючия загадочно улыбнулась: «Купи кошелек – 
узнаешь!»
На другой день Рубенс купил у разносчика кожаный темно-коричневый кошелек. Не 
большой, не маленький – в самый раз. Удобный на ощупь и по виду такой приятный. 
Нитка золоченая по верху кошелька пущена. Принес покупку к себе. Положил на