медленно вернулся в обычное положение. Миссис Дженкен в это время стояла рядом 
с нами. Я с тех пор несколько раз пытался опрокинуть стол двумя руками. Мне 
удалось добиться некоторого подобия того, что произошло на сеансе, но миссис 
Дженкен явно не могла сделать это сама. Для данных целей больше подошло бы 
приспособление из крюков и проволоки, но миссис Дженкен – хрупкая женщина, 
по-видимому, не обладающая большой мускульной силой, а стол, несмотря на свой 
размер, довольно тяжел» (Rayleigh. 1919. Цитируется по: Lindsay. 1970. P. 233). 
Рэлей отрицал возможность того, что все это было галлюцинацией. После 
загадочных движений стола участники сеанса не сомневались в реальности 
произошедшего. Рэлей также присутствовал на сеансах медиума из Италии Эусепии 
Палладино, о которых мы еще расскажем. Его реакция на увиденное была следующей: 
«Она, безусловно, использует какие-то хитрости, но этот мой вывод не 
окончательный» (Lindsay. 1970. P. 235).
Талантливый ученый-экспериментатор, Рэлей признавал, что есть разница между 
обычными физическими явлениями и явлениями психическими, которые «нельзя 
повторить по желанию или подчинить систематическому экспериментальному 
контролю» (Lindsay. 1970. P. 236). Но он отмечал, что в истории науки были и 
другие случаи, когда редкие, единичные феномены, противоречащие научному знанию,
 впоследствии принимались как факт. В качестве примера он приводил метеоры. До 
XIX века ученые отказывались верить сообщениям о камнях, падающих с неба. Рэлей 
писал: «К свидетелям таких явлений относились с таким же пренебрежением, как и 
к свидетелям любых необычных явлений, а их так называемые заблуждения просто 
высмеивали. Это неудивительно, поскольку очевидцев падения метеора обычно было 
немного, они не знали методику проведения наблюдений, были напуганы увиденным и 
услышанным, а также отличались вполне объяснимой склонностью к преувеличениям и 
суевериям» (Lindsay. 1970. P. 236). Однако со временем ученые все-таки признали 
существование метеоров. Рэлей писал: «Я хочу напомнить об этом тем ученым, 
которые настолько уверены в своем знании законов природы, что считают себя 
вправе без всякого рассмотрения отрицать сообщения о тех случаях, которые 
противоречат устоявшимся взглядам» (Lindsay. 1970. P. 237).
В обращении к своим коллегам-современникам Рэлей говорил: «Если бы серьезные 
исследователи могли меня услышать, то я бы попросил их уделять больше внимания 
работе нашего Общества, руководимого опытными учеными, среди которых, кстати, 
есть и скептики, и не делать поспешных выводов на основе сомнительных газетных 
публикаций или глупых сплетен, распространяемых неосведомленными людьми. Многие 
члены нашего Общества отдают себе отчет о связанных с его работой априорных 
трудностях не меньше, чем любой посторонний человек» (Lindsay. 1970. P. 239).



Пьер и Мария Кюри

Мария Кюри и ее муж Пьер Кюри известны своими открытиями в области физики, за 
которые Мария получила две нобелевских премии, а Пьер одну. Но мало кто знает, 
что супруги Кюри также занимались серьезными исследованиями в области 
сверхъестественного. В конце XIX века Пьер Кюри исследовал тайны обычного 
магнетизма и одновременно заинтересовался спиритическими опытами нескольких 
европейских ученых, включая Шарля Рише и Камилля Фламмариона, чьей работы мы 
также коснемся в этой главе. Первоначальный интерес Пьера Кюри к 
сверхъестественным явлениям объяснялся его надеждами, что систематическое 
изучение этих явлений поможет ему ответить на некоторые вопросы о магнетизме 
(Hurwic. 1995. P. 65). Своей невесте Марии, с которой он обвенчался в 1895 году,
 Пьер Кюри писал: «Признаюсь, меня все больше начинают интересовать эти 
спиритические явления. Мне кажется, что они каким-то образом связаны с физикой» 
(Hurwic. 1995. P. 66). Из дневников Пьера Кюри явствует, что он в то время 
читал много книг по спиритизму (Hurwic. 1995. P. 68).
Через десять лет внимание ученого под влиянием его жены переключилось с 
магнетизма на радиоактивность. И он снова решил, что спиритизм может дать ему 
ответы на некоторые вопросы в области физики. Супруги снова начали посещать 
спиритические сеансы. Историк Анна Хурвик в биографии Пьера Кюри пишет: «Он 
надеялся отыскать в спиритизме источник неведомой энергии, которая раскрывает 
тайну радиоактивности. Может быть, именно поэтому он с одними и теми же 
методами подходил и к спиритизму, и к радиоактивности. Например, он замерял 
уровень ионизации воздуха в комнате, где проходил сеанс. Кюри приходил на 
сеансы не как сторонний наблюдатель, и его целью было вовсе не общение с духами.
 Он рассматривал эти сеансы как научные опыты и старался фиксировать данные, 
составляя подробные отчеты о каждом наблюдении. Он был по-настоящему 
заинтригован Эусепией Палладино» (Hurwic. 1995. P. 247).
О нескольких сеансах Эусепии Пьер Кюри писал физику Жоржу Гюи в письме от 24 
июля 1905 года (Hurwic. 1995. P. 248): «На собрании Психологического обществе 
мы провели несколько сеансов с медиумом Эусепией Палладино. Было очень 
интересно. Действительно, явления, которые мы наблюдали, не казались нам 
какими-то фокусами – стол вдруг поднимался над полом на метровую высоту, разные 
предметы неожиданно приходили в движение, мы чувствовали прикосновения чьих-то 
рук, которые то щипали, то гладили нас, и вдруг возникало какое-то свечение. 
Нас, наблюдавших за происходящим в комнате, было немного. Мы все хорошо знали 
друг друга, и сообщника у медиума среди нас быть не могло. Обман возможен был 
лишь в том случае, если медиум обладала незаурядными магическими способностями. 
Но как объяснить все эти явления, если мы сами держали ее руки и ноги, а 
освещения в комнате было достаточно, чтобы видеть все, что происходит?»