согласиться с существованием нематериальных сущностей и явлений, то теория 
эволюции перестанет быть единственно возможным объяснением происхождения видов. 
Но вполне возможно, что здесь действительно не обошлось без духов. В таком 
случае нужно рассматривать как естественный, так и «сверхъестественный» отбор.
Уоллес верил не только в существование духов. Он также был уверен, что человек 
с современным анатомическим строением появился очень давно. Например, Уоллес 
признавал достоверность находок Уитни, из которых, на основе современных 
методов определения геологического возраста, вытекало, что люди жили в 
Калифорнии 50 миллионов лет назад (Cremo, Thompson. 1993. Pp. 368–394, 439–458).
 Уоллес отмечал, что такие доказательства всегда «подвергаются сомнению, 
насмешкам и всевозможным обвинениям» (Wallace. 1887. P. 667). По словам ученого 
«правильнее рассматривать доказательства древности происхождения человека 
следующим образом: регистрировать и условно принимать их, если аналогичные 
доказательства считались бы достаточными в случае животных, а не игнорировать 
их как недостойные внимания и огульно обвинять исследователей в мошенничестве 
или глупости, как это сейчас часто происходит» (Wallace. 1887. P. 667).
Уоллес сам подвергся подобной критике, когда представил своим коллегам 
результаты спиритических исследований. В автобиографии Уоллес так рассказывает 
о реакции своих коллег и публики: «Подавляющее большинство людей в наши дни 
вынуждено верить, что чудеса, духи и весь остальной ряд странных феноменов, 
описанных здесь, не могут существовать; что они противоречат законам природы; 
что они – пережитки прошлого, – и потому являются либо обманом, либо 
галлюцинациями. Эти факты просто не укладываются в представления таких людей. 
Когда я начал свои исследования, то же самое можно было сказать и обо мне. В 
мои представления эти факты тоже не укладывались. Мои убеждения, мои познания, 
моя вера в верховенство науки и законов природы – все это не позволяло мне 
допустить подобного. И даже когда факты, один за другим, наваливались на меня, 
не позволяя игнорировать их, даже тогда я, выражаясь языком сэра Дэвида 
Брюстера, впечатленного тем, что ему показал мистер Хоум, „был в последнюю 
очередь готов поверить в духов“. Проверив множество других объяснений, я был 
вынужден их отвергнуть… Многие считают, что когда я с коллегами писал о 
причинах подобных явлений, я надеялся, что мне поверят на слово. Однако это не 
так. Я пишу не с намерением переубедить, а с намерением пробудить интерес. Я 
призываю читателей не уверовать, а просто поставить под сомнение собственную 
безошибочность в этом вопросе; я призываю провести собственные исследования и 
терпеливо поэкспериментировать самому, прежде чем делать скоропалительные 
выводы и называть меня жертвой обмана и глупцом; я призываю с уважением 
отнестись к предмету, изучению которого мы посвятили многие годы тщательных 
наблюдений» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 349–350).



Первые опыты с гипнозом

Уоллес заинтересовался сверхъестественными явлениями в 1843 году. Тогда 
некоторые английские хирурги, например д-р Эллиотсон, использовали гипноз в 
качестве анестезии при операциях. Сейчас это уже не вызывает удивления, но в те 
времена подобный способ обезболивания вызывал жаркие споры. Уоллес писал: 
«Знаменитые хирурги и психологи утверждали, что в этих случаях пациенты либо 
состояли в сговоре с хирургом, либо были от природы нечувствительны к боли. 
Использующих данный метод хирургов обвиняли в подкупе пациентов, а д-ра 
Эллиотсона называли „осквернителем храма науки“. Медицинское хирургическое 
общество даже запретило читать его работу об ампутации под гипнотическим 
воздействием, а самого Эллиотсона исключили из профессорского состава 
Лондонского университета» (Wallace. 1896. Pp. ix–x).
Уоллес тогда преподавал в школе в одном из центральных графств Англии. В 1844 
году в том городе остановился путешествующий гипнотизер Спенсер Холл, 
проводивший публичные сеансы. На один из таких сеансов пришел и крайне 
заинтересованный Уоллес с некоторыми своими учениками. Узнав от Холла, что 
стать гипнотизером может практически любой человек, Уоллес решил провести 
эксперимент. Практикуясь на своих учениках, он вскоре овладел искусством 
гипноза и научился демонстрировать необыкновенные явления. Некоторые из них 
укладывались в рамки современного медицинского гипноза, а некоторые нет 
(Wallace. 1896. P. x, 126–128; Wallace. 1905. Vol. l. Pp. 232–236).
Одним из таких явлений была передача ощущений. «Способность ощущать то же, что 
и я, появившаяся у одного из моих пациентов, стала для меня самым загадочным 
явлением из всех, которые я когда-либо видел, – писал он позднее. – Когда я 
держал пациента за руку, он мог осязать, обонять или чувствовать такой же вкус, 
что и я… Я построил цепь из нескольких человек, которые держались за руки, и с 
одной стороны цепи был я, а с другой – мой пациент. Когда в полной тишине меня 
укалывали иголкой или щипали, он мгновенно клал руку на соответствующее место 
на своем теле и говорил, что его ущипнули или укололи. Если я клал в рот кусок 
сахара, он моментально делал сосательные движения, и самым выразительным 
образом, мимикой и звуками, показывал вкус того, что я попробовал» (Wallace. 
1896. Pp. 127–128). Во время таких экспериментов Уоллес всегда тщательно следил 
за тем, чтобы «не было обмана» (Wallace. 1896. P. 126). Из отчетов других 
исследователей о подобных опытах с гипнозом Уоллес сделал вывод, что «самые 
удивительные явления, включая ясновидение, а также другие известные и 
неизвестные гипнотизерам явления, абсолютно реальны» (Wallace. 1896. P. xi).
Несмотря на множество документальных записей о проводимых компетентными учеными