Если за своими четвероногими питомцами хозяева собак могут наблюдать, не выходя 
из дому, то жизнь диких собак во многом до сих пор представляет загадку. 
Например, полагают, что гроза австралийских овечьих отар дикая собака динго 
была завезена на материк рыбаками несколько тысяч лет назад. Там она одичала, 
размножилась и распространилась почти по всей Австралии. Как правило, динго 
имеет однотонный красноватый оттенок шерсти, но встречаются экземпляры с 
пятнами, с тёмно-коричневой и даже чёрной шерстью. Ростом динго с немецкую 
овчарку, по строению зубов и костей практически не отличается от обычной 
домашней собаки. Тем не менее, в отличие от собак, динго не умеет лаять. Она 
только рычит, воет и скулит. «Динго» для белых австралийцев это страшное 
ругательство. Фермеры видят в этой дикой собаке лишь убийцу своих овец, которую 
необходимо беспощадно уничтожать. Аборигены относятся к ней более терпимо. Они 
даже отлавливают щенков, чтобы приручить у себя дома. Однако по свидетельству 
людей приручавших динго, молодая собака, услышав впервые в жизни завывание 
своих диких сородичей, может напрочь переродиться. Она становится нелюдимой и 
злой, мало ест и, в очередной раз, услышав знакомые голоса своих собратьев, с 
тоской и плачем рвётся к ним. Один охотник сжалился и отпустил своего 
четвероного друга познакомиться со своим диким племенем… и горько пожалел об 
этом. На утро он нашёл лишь ошейник, лужу крови и клочки шерсти — это всё что 
осталось от его собаки. Дикие динго не любят перерожденцев, от которых пахнет 
человечьим духом. Они разорвали и съели того, кто нарушил неписаный кодекс их 
собачей чести.
На островах Суматре и Яве до сих пор можно встретить диких собак, похожих на 
динго. Это сходство, возможно, указывает на далёкое родство. А сравнительно 
недавно, в 1956 году в лесах Нобой Гвинеи была обнаружена дикая собака, 
подобная динго, но только поменьше ростом.
На фресках древнего Египта среди изображений божеств, фараонов, воинов, 
земледельцев и рабов можно увидеть изображение стройной собаки с огромными 
ушами. Это гиеновая собака. За три тысячи лет ареал её обитания сильно 
сократился. Теперь северная граница её распространения находится в Судане. 
Анубис-Саб — божество с головой гиеновой собаки и с телом человека, египтяне 
считали покровителем умерших. Именно оно пересчитывало сердца умерших на том 
свете, ведя подсчёт количества убывших из загробного мира (рождённых) и 
количества прибывших туда (умерших). Некогда в Северной и Восточной Африке было 
принято отдавать тела умерших на растерзание гиеновым собакам и шакалам… 
Кое-где этот обряд сохранился и по сей день. (Однако, сегодня основным 
«могильщиком» человеческих остовов, погребаемых в желудках, является гиена.)
Может быть из-за своей сакральной функции, которой люди наделили этих собак, 
они не боятся человека. В отличие от других зверей, обитающих в саванне, они не 
пытаются скрыться при приближении людей. Человек нередко становится свидетелем 
их охоты.
Обычно во время дневной жары стая отлёживается в подземных коридорах, вырытых 
трубкозубом или бородавочником и приватизированных собаками. Иногда собаки 
прохлаждаются в тени деревьев. Когда какая-нибудь из них захочет поохотиться, 
она встаёт и толчками и повизгиванием пытается расшевелить своих товарищей, 
приглашая последовать за ней к пасущимся газелям. Если свора вяло реагируют на 
её предложение, то энтузиазм у собаки улетучивается и она прекращает попытки и 
возвращается на своё место. По отдельности собаки не охотятся. Если же попытки 
инициировать охоту увенчались успехом, то свора постепенно приходит в 
возбуждённое состояние. Перед тем как отправиться в путь, собаки устраивают 
своеобразные ритуальные танцы. Они бегают друг против друга с прижатыми ушами и 
вытянутыми носами. Затем, вереща и крякая, падают в экстазе на землю и дрыгают 
в воздухе ногами. Совершая такие необычные действия, они мобилизуют свой 
организм и настраиваются на удачное завершение охоты.
Выйдя на охоту, собаки бегут размеренной рысцой мимо стада мирно пасущихся 
копытных и своим скучающим видом стремятся показать, что им нет никакого дела 
до этих мнительных травоядных. Между делом они стараются оказаться как можно 
ближе к заранее намеченной жертве. Если им удаётся приблизиться к ней ближе чем 
на 300 метров, несколько собак, отбросив всякое притворство, моментально 
бросаются в погоню, развивая максимальную скорость до 55 километров в час. 
Такую скорость собаки могут выдерживать несколько километров. С преследуемыми 
животными не церемонятся, им прямо на ходу распарывают брюхо или хватают их за 
ноги. Подоспевшая стая дружно набрасывается на добычу и мгновенно разрывает её 
на куски.
В своре гиеновых собак, в отличие от волчьей стаи, нет ярко выраженных вожаков. 
В ней властвуют принципы групповой солидарности или группового эгоизма. Члены 
стаи не запугивают друг друга как волки. Если собаки встречаются после разлуки 
или даже после сна, они всячески стремятся выразить всем сородичам своё 
расположение: лижут друг другу морды, с интересом засовывают нос в угол рта. 
При этом они словно съёживаются и стремятся выглядеть как можно меньше. Тоже 
самое происходит, когда одна особь клянчит у другой еду. Она независимо от 
своего ранга приседает перед ней на задние лапы, прижимает уши и всем своим 
видом демонстрирует подобострастие и просьбу. Даже сородичи — калеки, не 
принимавшие в охоте деятельного участия, добравшиеся до добычи позже всех, 
могут рассчитывать на свою долю, милостиво оставленную им собратьями. Более 
того, собаки готовы поделиться уже проглоченным куском, отрыгивая его перед 
больными или молодыми животными.
Как утверждают охотники, при встрече домашних и диких свор дело до драки не