гадать или ждать, пока наука поймает живого призрака, кем бы он ни был — 
человеком или животным, взвесит его, замерит его энергополе, исследует его 
химическую составляющую и выдаст «однозначный» и «точный» ответ: призраков не 
бывает!



ОБОРОТНИ КАК ОНИ ЕСТЬ

В народных сказках, почти в каждой, присутствует такой персонаж, как оборотень. 
Можно вспомнить и братца Иванушку, который, испив водицы из козлиного копытца, 
стал козленочком, людоеда из сказки «Кот в сапогах», чудище лесное из сказки 
«Аленький цветочек», Царевну-лягушку и Финиста — Ясного сокола. Пушкин заставил 
своего царя Гвидона превращаться в разных насекомых. Но в этом он был не 
оригинален, в бушменской мифологии герой Цанг превращается в богомола. Без 
оборотня как бы уже и сказка не сказка. Но как сказал поэт: «Сказка ложь, да в 
ней намёк…»
Оборотень — это явление чисто земное, материальное, он не похож на посланников 
с того света — духов и привидений, окутанных голубоватым свечением. Его жуткое 
отличие от них состоит в том, что оборотень способен прийти как бы изнутри 
человека, порой не спросясь его разрешения.
Существует небольшая тибетская народность — таманы. По рассказам этнографов, у 
таманов часто случаются внезапные спонтанные превращения в зверей. Таман 
спрашивает у соседей, не видел ли кто его жену с сыном, а когда ему отвечают, 
что заметили только тигрицу с тигрёнком, он восклицает: «Да ведь это они и 
есть!» — и спешит в ту сторону, где их видели. У таманов такие перевоплощения 
акт непроизвольный, осуществляемый помимо воли человека. Ему предшествует 
состояние напряженности, нервозности и беспокойства. На человека внезапно 
нахлынет непреодолимое желание быть зверем, например, по-тигриному поваляться в 
камышах, затаиться в джунглях днем, чтобы, играя мускулами и сладко позевывая, 
в предвкушении добычи выйти из логова на охоту ночью. Оборотень, однако, не 
теряет свое человеческое «Я», в личине зверя видит он и понимает по-человечьи, 
а вот поступает по-звериному, и по-другому не может!
На различных континентах оборотни облекались в шкуры разных зверей и птиц: 
волков, ягуаров, леопардов, тигров, львов, лис, кошек, собак, крыс, мышей, 
белок, орлов, сов, ворон. Чаще это хищные и свирепые животные. Иногда хищниками 
становились по своей воле. С помощью магических ритуалов, особых мазей-втираний 
и поясов или одеяний с элементами шкуры зверя или оперенья птиц. Еще античный 
автор Лукиан в своем рассказе «Лукий, или Осел» описал обряд превращения 
героини в птицу. Поздней ночью она разделась догола, бросила крупицу ладана в 
огонь и прошептала заклинание. Затем натерлась мазью, и вдруг у нее стали 
вырастать перья, нос стал вороньим и кривым — и женщина превратилась в ночного 
ворона. Когда она это увидела, она страшно каркнула и, подпрыгнув, как ворона, 
вылетела в окно. За этой сценой, затаившись за дверью, наблюдал герой рассказа, 
и ему тоже нестерпимо захотелось стать вороном. Он проделал все действия своей 
предшественницы, но перепутал баночку с мазью и вместо ворона превратился в 
осла.




Изображение колдуна, обернувшегося оленем из верхнепалеолитической (12–40 тыс. 
лет тому назад) пещеры Трёх Братьев, Франция.


Сходные с описанными в античной литературе ритуалы существуют сегодня у многих 
племен Африки, например, у дагомеев. Совершив ритуальное жертвоприношение в 
виде цыплят и козленка, жрецы под бой барабанов на центральной площади на 
глазах у изумленной толпы превратили девушку во взрослую самку леопарда, 
которая тут же выскочила из круга и исчезла в тени деревьев. Жрецы сообщили 
принцу, в честь приезда которого был показан этот редкий обряд, что девушка 
стала леопардом навсегда.
Другое название оборотничества — ликантропия («ликос» — волк). Это слово 
восходит к Зевсу Ликейскому, требовавшему человеческих жертв. Одно из имен 
Аполлона — Ликейос. В Аркадии, основателем которой, по преданию, считался царь 
Ликаон, проходили пышные празднества — Ликайи, во время которых посвящаемые в 
мистерию становились волками на девять лет — после того как они собственноручно 
приносили человеческую жертву. В Древнем Риме проходили волчьи празднества — 
луперсалии: ведь Ромул и Рэм, основатели вечного города, были вскормлены 
волчицей. Геродот пересказывал историю об одном североевропейском племени, 
члены которого на несколько дней в году превращались в волков. Подобные обряды 
отмечены были у многих европейских племен. К примеру, у балтов были воины — 
слуги бога-волка, которые шли в бой, объевшись белены и натеревшись с головы до 
пят особой мазью. Во время сражения такие воины считали себя волками. Что 
интересно, волками их считали и воины противника, утверждавшие, что на них 
напали настоящие, а не мнимые волки. Кое-кто из воинов так прочно «застревал» в 
образе волка, не желая выйти из него после сражения, что приходилось его 
убивать, дабы он не нанес ущерба людям и стадам. Воины, павшие на поле брани, 
после смерти, согласно поверьям, превращались в волков. Это было почетно, так 
как сами главные богискандинавов и германцев — Один и Вотан — были