Тот факт, что в главных городах майя жили не только жрецы, но и простые люди, 
революционизировал археологическое мышление. Он не просто опрокинул 
представления о пустых ритуальных центрах. Открытие огромного количества 
«домашних погребальных курганов», между которыми теснились ветхие лачуги, 
указывало на грозный призрак перенаселения, который в конечном счете привел к 
крушению цивилизации майя.
Согласно этой теории, поддерживаемой большинством специалистов по истории майя, 
включая Майкла Коу и Роберта Шерера, при постоянном росте населения становилось 
все труднее прокормить людей, не разрабатывая новые участки более скудных 
сельскохозяйственных земель. Чтобы получить с такой земли достойное 
вознаграждение за потраченное время и усилия, приходилось трудиться гораздо 
упорнее, чем на полях с лучшим качеством почвы. Крестьяне майя больше не могли 
оставлять земли под паром, чтобы восстановить их плодородие. Культурные 
растения стали чаще болеть и страдать от вредителей; поля начали зарастать 
сорняками.
Продолжительная засуха в таких условиях была бы фатальной для общества, 
находившегося на грани краха. Местные неурожаи возмещались импортом продуктов, 
но это было лишь краткосрочным выходом из положения. Когда нехватка еды стала 
нормой, плохое питание уменьшило сопротивляемость болезням, что привело к 
значительному сокращению рабочей силы. Уменьшение числа земледельцев означало 
уменьшение количества сельскохозяйственных товаров.
Возможно, цивилизация майя на южных низменностях смогла бы выжить, но сочетание 
перенаселенности и усиленной эксплуатации сельскохозяйственных земель совпало с 
пиком строительства монументов, что привело к быстрому истощению ресурсов. 
Аристократы майя отреагировали на кризис единственным известным им способом: 
продолжать жить, как и раньше, но на этот раз обеспечить благосклонность богов 
строительством еще более величественных монументов. Полный крах был неизбежен.
Как мы можем проверить достоверность этой теории? С одной стороны, крайне 
трудно определить численность населения в любой данный момент прошлого, а с 
другой стороны, не менее трудно оценить количество людей, которые могут 
прокормиться за счет ресурсов своей среды обитания. Даже если бы мы чудесным 
образом могли получить ответы на эти вопросы, мы не имеем представления о том, 
как майя делили свой урожай… если не считать логичного предположения, что Ни о 
какой равной дележке не могло быть и речи. Зато можно доказать, что в сельской 
культуре майя существовала тенденция к постоянному усилению эксплуатации 
плодородных земель. В слоях осадочных отложений озер на южных низменностях 
содержатся четкие признаки усиления эрозии почв и вырубки лесов (в более старых 
слоях содержится больше древесной пыльцы). Майкл Коу находит этот сценарий 
убедительным:

«Можно прийти к выводу, что к концу VIII в. н. э. численность населения на 
южных низменностях возросла настолько, что люди уже не могли прокормиться за 
счет собственных ресурсов независимо от того, какой системой сельского 
хозяйства они пользовались. Есть много свидетельств обширной вырубки лесов и 
эрозии почвы по всему Центральному району, с отдельными более благоприятными 
зонами, возникшими благодаря террасированию сухих склонов. Короче говоря, 
степень перенаселенности и деградации природной среды можно сравнить лишь с 
ситуацией, которая сегодня наблюдается в беднейших странах экваториальной зоны. 
Апокалипсис, наступивший для цивилизации майя, безусловно имеет экологические 
причины».

Однако можно ли считать вопрос окончательно решенным? У нас нет причин 
сомневаться в перенаселенности и интенсивном земледелии на южных низменностях, 
но было ли это причиной полной катастрофы? В конце концов, эрозия почв и 
вырубка лесов в современном мире автоматически не приводит к недоеданию и 
болезням; когда сегодня в какой-то стране начинается голод, большинство 
наблюдателей связывают это с политическими и этническими конфликтами, а не с 
полным отсутствием пищи. Возможно, снижение уровня населения даже пошло на 
пользу майя, создав новую равновесную ситуацию между людьми и средой обитания.
Чтобы получить прямые доказательства влияния интенсификации сельского хозяйства 
на человеческий организм, археологи обратились за помощью к специалистам по 
физиологии и патологоанатомам. Они изучили сохранившиеся скелеты майя 
классического периода и на основании этого анализа смогли оценить пищевой 
рацион и общий уровень здоровья населения. Работа патологоанатомов была 
использована для поддержки модели перенаселенности, которая стала самым 
популярным объяснением упадка цивилизации древних майя. Роберт Шерер подводит 
итог археологической оценке анатомических исследований:

«Исследования скелетов из Копана и Алтар-де-Сакрифисио показывают, что древние 
майя были подвержены эпидемическим заболеваниям. Полученные данные 
свидетельствуют о прогрессирующем недостатке питательных веществ и повышенной 
заболеваемости населения низменных равнин к концу классического периода, что, 
по всей вероятности, было вызвано нехваткой пищи, теснотой и перенаселением».



Однако современная переоценка скелетного материала позволяет утверждать, что 
Шерер и другие зашли в своих выводах гораздо дальше, чем позволяли данные, 
полученные в результате патологоанатомических исследований. В 1996 году доктор