попробовать. Однако о научной достоверности в таких случаях говорить не 
приходилось, поэтому лозоходство очень редко упоминается в официальных 
археологических отчетах.
Поскольку лозоходство относилось к области маргинальной науки, археологи долго 
не хотели организовывать тщательные тесты (кроме того, это уменьшило бы и без 
того ограниченные бюджеты раскопок, поэтому археологи были только рады передать 
пальму первенства парапсихологам). Результаты одного из ранних экспериментов, 
выполненного в 1958 году, были довольно обескураживающими. Способности одного 
лозоходца, добровольно предложившего свою кандидатуру для тестирования, 
оказались хуже возможностей магнитометра - устройства для измерения локальных 
вариаций магнитного поля Земли. Лозоходец не смог обнаружить перезахороненную 
римскую печь для обжига керамических изделий, в то время как с помощью 
магнитометра это удалось сделать без особого труда.

Значительно более широкая серия тестов была выполнена в 1980-е годы двумя 
специалистами по археологии средневековых церквей - Ричардом Бейли из 
университета Ньюкасла и Эриком Кембриджем из Дархэмского университета. С ними 
связался Дэнис Бриггс, инженер на пенсии, который стал заниматься лозоходством 
и обследовал ряд церквей в Северной Англии. Бриггс считал, что он может 
определить следы исчезнувших структур, которые могут представлять интерес для 
археологов. Бейли и Кембридж решили проверить его слова, иногда подтверждаемые 
другими лозоходцами. В 1988 году они смогли оценить его работу при обследовании 
13 разных церквей и опубликовали полученные результаты в отдельной книге.

Бейли и Кембридж смогли подтвердить наличие структурных элементов, определенных 
Бриггсом, в восьми местах (другие пять тестов оказались менее успешными). В тех 
случаях, когда результаты раскопок совпадали с предсказаниями лозоходца, ученые 
отмечали удивительную точность наблюдения: захороненные стены обнаруживались в 
нескольких дюймах от линий, начерченных Бриггсом.
Хотя изыскания Бриггса не сопровождались археологическими открытиями, в одном 
случае появилась интересная возможность, когда ему удалось определить более 
ранние и уже не существующие архитектурные элементы постройки. В церкви Святой 
Марии в Понтленде Бриггс и несколько других лозоходцев обнаружили следы 
разделения, идущего поперек церкви в форме полумесяца, а также прямоугольный 
участок в ее восточном конце. Хотя во время раскопок никаких следов этих 
элементов обнаружено не было, на архитектурном плане 1972 года, с которым 
сверились после эксперимента, была показана деревянная приступка и цоколь для 
алтаря, установленные здесь между 1885 и 1972 годом. Выходит, лозоходцы 
каким-то образом обнаружили отпечаток этого элемента церковного интерьера, хотя 
он не оставил никаких физических следов? Такая возможность подрывала теорию, 
согласно которой лозоходцы определяли следы, скажем, остаточного магнетизма в 
почве, и означала, что предположительно неудачные результаты в других местах 
тоже могли быть связаны с исчезнувшими предметами или архитектурными элементами,
 оставившими после себя некий отпечаток.
В своем выводе Бейли выказал осторожный оптимизм, признав, что «археологи с 
обоснованной настороженностью относятся к экстравагантным заявлениям 
всевозможных поборников оккультных наук», но в то же время предупредил об 
опасностях узкого мышления: «тем не менее, будет так же опасно, если из страха 
подвергнуться критике со стороны своих коллег-профессионалов они оставят без 
внимания инструмент исследований, который может представлять огромную ценность».

Аргументы Бейли в пользу лозоходства были приняты весьма холодно, несмотря на 
его очевидное усердие в проверке результатов. Возможно, это связано с самой 
природой эксперимента, хотя церкви являются идеальными объектами в том смысле, 
что там чаще всего встречаются скрытые элементы, которые можно обнаружить с 
помощью лозоходства. Они также построены по довольно стандартным планам. В 
каждом случае обнаруженные стены совпадали с первоначальным планом здания и 
могли быть угаданы человеком, обладавшим достаточно хорошими знаниями в области 
церковной архитектуры. Даже в Понтленде было нетрудно угадать возможное 
местонахождение ступеней и цоколя для алтаря. Ни одна из работ Бриггса не 
выявила старинное здание, построенное по совершенно иному плану, или совершенно 
неожиданное помещение.
Вердикт относительно эксперимента в церкви гласит, что это была добросовестная 
попытка, но изъян заключался в условиях проведения эксперимента, и до тех пор, 
пока лозоходец не начертит план совершенно неизвестного здания посреди поля, 
которое затем можно будет подтвердить с помощью раскопок, археологи не 
откажутся от своего высокотехнологичного оборудования ради ивового прута.

То же самое, разумеется, относится к использованию любого другого 
паранормального метода, который предлагался для изучения прошлого. В каждом 
случае - от реинкарнации и разговоров с духами и ангелами до психометрии и 
лозоходства - окончательное решение откладывается из-за недостатка 
доказательств. Когда какой-либо паранормальный феномен будет доказан в терминах 
современной науки, тогда он, возможно, больше не будет считаться 
сверхъестественным. Хотя безудержная тяга человека к «неизвестному» привела ко 
многим ложным, а иногда даже совершенно нелепым выводам, она имеет здоровую 
основу. Как бы далеко ни продвинулась наука, в ней всегда будут оставаться 
неизвестные величины. В тот день, когда мы перестанем искать ответы на великие 
загадки жизни и смерти, мы прекратим быть людьми в истинном смысле этого слова.