перемешана с человеческими останками таким образом? Новые факты обнаружились в 
соседней комнате, откопанной Уорреном, которую он назвал «комнатой детских 
костей». Здесь он обнаружил 251 кость животных, принадлежавших крупному 
рогатому скоту, овцам, свиньям и собакам, а также 371 человеческую кость и 
фрагменты костей. Анализ показал, что в комнате присутствуют останки как 
минимум четырех человек и все они были детьми. На 79 костях остались отметины, 
сделанные режущим или пилящим инструментом с острым лезвием. В других комнатах 
дома были найдены еще 54 человеческие кости, принадлежавшие детям, из них 8 со 
следами надрезов.
Уоррен и члены его команды гадали, что может означать эта находка. В некоторых 
древних культурах тела расчленяли или очищали от плоти перед захоронением или 
даже вскрывали после разложения и хоронили во второй раз. Однако в случае с 
детскими костями следы надрезов были далеки от окончания костей, как можно было 
бы ожидать в том случае, если бы разные части тела (например, плечевой сустав, 
локтевой сустав или кисть) были отделены специально. Это навело Уоррена и 
специалиста по анализу костей Луи Бинфорда на мысль, что надрезы делались не с 
целью расчленения скелетов, но для удаления плоти. Однако отсутствие продольных 
царапин и следов соскребания указывало на то, что цель заключалась не в 
удалении всех следов плоти, а скорее лишь отдельных кусков. Создавалось 
впечатление, что процедура, в чем бы она ни заключалась, не была частью 
похоронного ритуала. Здесь имела место какая-то другая культовая деятельность, 
и Уоррен пришел к неутешительному выводу, что она заключалась в ритуальном 
жертвоприношении детей, которых затем готовили и съедали.
Разумеется, как признает сам Уоррен, у нас не может быть абсолютно убедительных 
доказательств того, что мясо предназначалось в пищу после того, как его снимали 
с костей. Тем не менее такое объяснение представляется более вероятным, чем 
другие, - например, обычное убийство или подготовка к похоронной церемонии. 
Знаток античности Деннис Хьюджес из университета штата Айова предположил, что 
кости приносили в подвал в процессе церемонии вторичного погребения и что они 
уже были отделены и очищены от плоти до того, как оказались на своем нынешнем 
месте. Однако, по его словам, ничто не указывает на похоронные церемонии. Хотя 
вторичные захоронения известны на Крите в эпоху бронзового века, нет ни одного 
случая удаления плоти или умышленного расчленения тел перед повторным 
захоронением. Приходится признать неприятный факт: если бы следы надрезов были 
обнаружены на костях животных, археологи бы без тени сомнения пришли к выводу, 
что они видят остатки трапезы.
Объяснение Уоррена до сих пор остается лучшим, хотя оно наносит тяжелый удар 
традиционным представлениям о «мирном» минойском обществе. Присутствие костей 
животных со сходными надрезами, обожженная земля и съедобные моллюски - все это 
свидетельствует о том, что детей убивали, готовили и съедали вместе с животными 
во время празднеств, связанных с каким-то отвратительным религиозным культом. 
Нетрудно представить, что жертвы этого каннибализма доставлялись из подчиненных 
царств вроде Афин в легенде о Тесее. Если Уоррен прав, то у нас есть новое 
объяснение того, как возникла легенда о монстре из Кносса, пожиравшем детей; в 
Кноссе действительно обитало чудовище, пусть и без бычьей головы, но достаточно 
реальное и более грозное, чем сам легендарный Минотавр.




НЕУЛОВИМЫЕ АМАЗОНКИ



***

В середине XVI века, когда сокровищницы Мексики и Перу были почти исчерпаны, 
испанские конквистадоры обратили внимание на центр южноамериканского континента,
 пересекаемый огромными, почти бесконечными реками, окруженный непроходимыми 
джунглями и населенный неведомыми племенами. Их интерес подогревался слухами о 
цивилизации, скрытой в глубине континента. Богатая золотом империя, управляемая 
свирепыми женщинами-воительницами, известными как амазонки.
К 1500 году испанцы уже приступили к освоению устьев рек на побережье Бразилии 
и Венесуэлы. Однако плавание вверх по течению на значительные расстояния 
представляло серьезную проблему. Многие смельчаки пытались найти центральное 
русло и подняться по нему, но колоссальные размеры речного эстуария, 
раскинувшегося во всех направлениях, делало эту задачу почти такой же сложной, 
как поиски иголки в стоге сена. Проблемы усугублялись неблагоприятным климатом 
и враждебно настроенными туземцами. Первые надежные сведения появились лишь в 
1544 году, когда Франсиско де Ореллана и его отряд совершили героическое 
путешествие, столь же отважное, сколь и безрассудное. Отправившись в путь из 
Перу, с противоположного побережья Южной Америки, они в течение десяти месяцев 
продвигались через горы и леса в глубь континента. В конце концов они вышли к 
истокам крупной реки Мараньон, построили лодки и еще девять месяцев плыли по 
рекам к Атлантическому побережью и своим соотечественникам. Из всех приключений,
 выпавших на их долю в бразильских джунглях, стычки с таинственными амазонками 
привлекли наибольшее внимание.

Согласно летописцу экспедиции, когда отряд Орелланы плыл вниз по реке Мараньон, 
они обогнули излучину реки и «увидели впереди на берегу много поселений, притом