жителями Южной Америки. «Кон-Тики» был сконструирован по образцу вполне 
определенного типа морских судов, появившихся после того, как испанцы 
познакомили аборигенов с преимуществами парусного оснащения в XVI веке. Более 
того, «Кон-Тики» пришлось выводить на буксире на расстояние 50 миль в открытое 
море, чтобы избежать сильных прибрежных течений, которые помешали многим более 
поздним энтузиастам, пытавшимся в подражание Хейердалу совершить путешествие на 
самодельных судах на север, к Панамскому перешейку, и на запад, к островам 
Тихого океана. Даже немногочисленные современные путешественники, которым 
удавалось это сделать, в конце концов достигали Маркизских островов и 
архипелага Туамоту, а вовсе не острова Пасхи, расположенного за тысячи миль к 
югу. Но почему тогда на этих островах нет никаких следов южноамериканского 
влияния?
Реконструкция устной исторической традиции острова Пасхи по версии Хейердала 
попала под тяжелый огонь критики за явно избирательный подход к материалу. Его 
оппоненты указывают на мифы, записанные в конце XIX и начале XX века, где 
властелин-основатель Хоту Матуа прибывает с далекого острова, совершив 
«странствие в сторону восходящего солнца». Незадолго перед смертью Хоту Матуа 
посетил западную оконечность острова, чтобы бросить прощальный взгляд в сторону 
своей родной земли. Это свидетельствует о том, что родиной Хоту Матуа была 
Полинезия.
В ответ Хейердал заявил, что он опирается на оригинальную устную традицию, 
которая впоследствии была изменена в угоду предрассудкам более поздних 
исследователей. Тем не менее трудно поверить, что Кэтлин Рутледж, которая 
провела полтора года на острове Пасхи во время Первой мировой войны, собирая 
местные предания, слышала лишь одну «искаженную» версию, согласно которой Хоту 
Матуа приплыл с запада.
Теорию о двух расах, светлокожей с длинными ушами и темнокожей с короткими 
ушами, тоже можно рассмотреть в ином свете. Ранние исследователи действительно 
говорили о белых островитянах, но похожие свидетельства имеются в описаниях 
многих других полинезийских племен, где есть люди с разным оттенком кожи. 
Манера художника из экспедиции Лаперуза, наделившего статуи и островитян 
европейскими чертами, указывает на склонность делать их «белее», чем они были 
на самом деле. У капитана Кука не было сомнений в общем сходстве жителей 
островов Тихого океана, когда он писал о том, что жители острова Пасхи и Новой 
Зеландии принадлежат «к одной нации».

Что касается излюбленного Хейердалом разделения «длинноухих» и «короткоухих» на 
две отдельные расовые группы, оно опирается на единственное устное предание, 
записанное в 1911 году. Вполне вероятно, что слушатели находились под 
воздействием предрассудков о «высшей» и «низшей» расе, в европейском понимании 
этих терминов. Истории о двух группах островитян вполне могли быть 
интерпретированы в рамках общественной и классовой теории того времени.
Ботанические аргументы в пользу теории Хейердала, казалось бы, наименее 
подвержены критике, но при более тщательном рассмотрении они тоже оказываются 
недостаточно надежными. Огромные пальмы, некогда произраставшие на острове 
Пасхи, возможно, были такими же, как ныне известные в Чили, а тростник тоторо и 
лечебное растение таваи явно имеют южноамериканское происхождение. Однако они 
могли быть занесены на остров Пасхи ветром, океаническими течениями или 
перелетными птицами. Один или несколько этих природных механизмов определенно 
принимали участие в появлении гигантской пальмы и тростника тоторо на острове 
Пасхи. Анализ пыльцы показывает, что оба эти вида существовали там по меньшей 
мере 30 000 лет - задолго до начала заселения Полинезии. Чтобы объяснить 
присутствие бутылочной тыквы, нет необходимости прибегать к вмешательству 
человека, поскольку известно, что она распространяется самостоятельно, дрейфуя 
по морским волнам между островами, иногда на огромные расстояния.
Таким образом, остается лишь сладкий картофель и посевы маниоки. С маниокой 
дела обстоят не совсем понятно, так как испанцы, видевшие ее в 1770 году, не 
были ботаниками, а Иоганн Форстер, ботаник в экспедиции капитана Кука, 
посетивший остров Пасхи лишь четыре года спустя, ничего не говорит о маниоке. 
Официальные сведения о ней встречаются лишь с 1911 года, после неоднократных 
контактов с Южной Америкой. Наилучшим кандидатом на роль импортированной 
культуры является сладкий картофель, который размножают черенками. Хотя семена 
редко прорастают, это все же иногда случается, и есть возможность, что птицы 
перенесли семена картофеля на Маркизские острова, откуда они впоследствии 
попали на остров Пасхи и другие острова Полинезии.
Итак, «ботанические доказательства» Хейердала можно объяснить, не обращаясь за 
помощью к колонистам из Южной Америки. На самом деле, изучение флоры острова 
Пасхи скорее опровергает его теорию, а не поддерживает ее. Если остров был 
заселен людьми, отплывавшими с побережья Южной Америки, то почему колонисты не 
привезли с собой кукурузу, бобы или кабачки - наиболее важные из своих 
растительных культур?
Что касается археологических памятников, то нельзя отрицать черты сходства 
между статуями и мегалитическими платформами на острове Пасхи, с одной стороны, 
и монументами в Перу и Боливии, с другой стороны. Но Хейердал грешит против 
истины, когда утверждает, что в Полинезии Нет ничего подобного. Там есть 
каменные статуи, включая коленопреклоненную фигуру высотой б футов с острова 
Рараива неподалеку от Таити. Общий план платформ похож на Полинезийские мары 
(святилища в честь божественных предков), а в строении наиболее древних 
платформ прослеживаются четкие параллели с конструкциями на острове Тимоа в 
районе Мангаревы. Наибольший интерес представляет возможная связь с ближайшей