Далее произошло следующее. Весящая тонну с четвертью крышка осталась в весьма 
ненадежном подвешенном состоянии над золотым саркофагом. Картер и его коллеги 
заперли гробницу и начали забастовку. Картер даже написал уведомление об этом и 
повесил его на доске объявлений в отеле «Уинтер Пэлэс».
Возникла весьма неприятная ситуация, усугублявшаяся с каждым часом. Вечером 
того же дня Картеру сообщили, что Лако, действуя от имени Службы древностей, 
издал распоряжение охранникам гробницы не пропускать в нее Картера и его коллег.

Эта история скоро получила огласку и замелькала в заголовках передовиц на 
страницах газет. Лондонская «Таймс» поместила длинную статью, всячески 
поддерживая Картера и резко критикуя министра общественных работ за создание 
помех исследователю и его коллегам, действующим на сугубо научной основе. 
Египетская пресса, напротив, сурово критиковала Картера, обвиняя его в 
непрофессионализме, поставившем под угрозу будущее национальных сокровищ Египта.

В течение двух дней забастовки военные по приказу правительства отказывались 
впустить в гробницу Картера, у которого имелся единственный комплект ключей от 
железных дверей, установленных для безопасности в декабре 1922 г. Проблему еще 
более усугубил тот факт, что когда эта тема возникла на повестке дня 
британского парламента, тогдашний премьер-министр Рамсей Макдональд (1866–1937) 
решительно заявил, что Картер не вправе рассчитывать на особые привилегии. 
Более того, Макдональд заметил, что этот вопрос должен решаться 
соответствующими органами Египта.

Аннулирование концессии

В результате забастовочной акции концессия на расчистку и изучение гробницы 
Тутанхамона, оформленная теперь на имя леди Альмины, графини Карнарвон, была 
аннулирована, а Картер и его коллеги оказались выставленными за дверь. Картер 
выдвинул два иска против министра общественных работ, которые слушались в 
каирском гражданском суде. В качестве судьи выступил американец Пьер Крэбитс. 
По совету министра общественных работ адвокат Картера, Ф.М. Максвелл, убеждал 
его, что если исследователь хочет добиться восстановления концессии, он должен 
отказаться от всех притязаний на сокровища Тутанхамона.
Суд шел в спокойном русле, пока Максвелл не допустил выпад против правительства 
Египта, заявив, что они действуют как «шайка бандитов», стремясь завладеть 
гробницей. Это было воспринято как оскорбление, ибо на арабском слово «бандит» 
буквально означает «вор», после чего министр общественных работ объявил, что 
никогда не будет иметь никаких дел с Говардом Картером. Несмотря на дальнейшие 
попытки таких персон, как Герберт Уинлок из музея Метрополитен и Джеймс Брестед,
 смягчить ситуацию и найти компромиссное решение возникшей проблемы, все 
оказалось тщетным, и Картер упорно отказывался сотрудничать с местными властями.

Картер остался без работы. Самым курьезным оказался тот факт, что когда Служба 
древностей пыталась убедить кого-нибудь из видных египтологов взять на себя 
роль директора раскопок, все приглашенные наотрез отказались. В их числе были 
Рекс Энджелбах, заявивший, что он не справится с предлагаемой ролью, и Альберт 
Литгоу, куратор музея Метрополитен, археологи из которого уже работали раньше в 
бригаде Картера. Последний конфиденциально заявил, что Картер — единственный 
человек, которому по силам эта роль.

Дело о винном ящике из «Фортнум и Мэйсон»

Не в силах исправить ситуацию, Картер 21 марта 1924 г. покинул Египет и 
возвратился в Англию через Венецию, намереваясь подготовиться к циклу лекций в 
Соединенных Штатах и Канаде, запланированному на конец весны того же года. 
Однако произошедшее нанесло серьезный ущерб репутации Картера. 29 марта в 
Долину Царей прибыл Пьер Лако с предписаниями от министра общественных работ 
проинспектировать различные гробницы, в которых работали Картер и его коллеги, 
и составить опись содержимого этих объектов. С помощью четырех ассистентов, в 
числе которых был и Рекс Энджелбах, Лако взломал дверь в гробницу № 4 (бывшую 
прежде усыпальницей Рамсеса XI), которая служила экспедиции складом, и проник 
внутрь. Внеся в опись различные предметы мебели, убранства и разнообразные 
артефакты, снабженные этикетками с описаниями и сложенные в ящики, готовые к 
отправке в Египетский музей в Каире, они забрались в дальний конец пыльной 
гробницы, где обнаружили груды пустых ящиков и коробок со штампом «Фортнум и 
Мэйсон» — широко известного лондонского универмага. В одном из них, с надписью 
«Красное вино», был какой-то предмет, и, открыв ящик, Лако обнаружил завернутую 
в хлопок и медицинскую вату красивую раскрашенную деревянную голову с 
удлиненными пропорциями. Это была голова мальчика восьми-девяти лет, как бы 
возникающая из пьедестала, вырезанного в виде цветка голубого лотоса. Артефакт 
был прекрасной работы и практически наверняка изображал царя в отрочестве. 
Более того, он был выполнен в легко узнаваемом амарнском художественном стиле, 
что позволяло считать, что это — изображение Тутанхамона, точнее, Тутанхатона, 
сделанное, когда он еще жил со своей семьей в Ахетатоне.
Обстоятельства, при которых голова была найдена, оказались весьма неблаговидны. 
На ней не было этикетки, а в каталоге не содержалось никаких деталей о том, где 
и как она была обнаружена. Почему же он остался без маркировки — этот старый 
ящик со штампом «Фортнум и Мэйсон»?
Лако, отнюдь не союзник Картера, считал, что у этого должно быть какое-то