[518]


Надо еще раз повторить заключительную фразу: «Фигура Осарсифа-Моисея явно 
смоделирована по исторической памяти об Эхнатоне». Дональд Редфорд — это не 
легковесный беллетрист, но профессор египтологии из университета Торонто, автор 
ряда книг и статей об Амарнском периоде и связях Древнего Египта с Западной 
Азией. Его выводы вполне можно воспринимать всерьез. Аналогичные идеи 
впоследствии высказывал и Ян Ассманн, профессор египтологии Гейдельбергского 
университета, излагающий рассказ Манефона об Осарсифе-Моисее следующим образом:


«История о прокаженных может быть истолкована как явный пример искаженной и 
трансформированной памяти. В этом предании сохранились воспоминания древних 
египтян о монотеистической революции Эхнатона. Но в результате устранения имени 
и монументов Эхнатона из культурной памяти эти воспоминания претерпели 
искажения, подверглись многообразным трансформациям и обросли новыми деталями».
[519]



Несмотря на столь широкое признание в кругах египтологов, среди них развивается 
и стремление усматривать в библейском персонаже Моисея фигуру, связанную с 
памятью о восстании гиксосов в правление царя Ахмоса (ок. 1575–1550 гг. до н. э.
).
[520]
Но если это ключевое событие в египетской истории действительно повлияло на 
формирование истории об Исходе, то данное влияние оказалось малозначительным, 
одним из эпизодов хаоса Амарнского периода.


Совместное правление

Манефон сообщает, что фараоном, который противостоял «прокаженным» и «нечистым» 
и был изгнан из Египта, но затем возвратился, чтобы изгнать и их самих, и их 
азиатских союзников, был Аменофис. На первый взгляд мы можем отождествить его с 
отцом Эхнатона, фараоном Аменхотепом III, в правление которого жил знаменитый 
советник по имени Аменофис, сын Хапу, бесспорно исторический персонаж, стоящий 
за «Аменофисом, сыном Паписа» у Манефона.

Вполне вероятно, что в последние годы жизни Аменхотеп III разделял бразды 
правления со своим сыном Эхнато-ном, и продолжалось это одиннадцать или 
двенадцать лет. Свидетельства этого получены благодаря целому ряду важных 
открытий по большей части на месте столицы Эхнатона, в Тель эль-Амарне. 
Например, здесь Джон Пендлбери и его биограф Герберт Фэйрман нашли и 
исследовали два керамических черепка от сосудов для вина, на которых были 
сделаны надписи «28-й год» и «30-й год».
[521]
Поскольку правление самого Эхнатона продолжалось всего семнадцать лет, эти 
винные «этикетки», видимо, относились к правлению его отца, Аменхотепа III, 
который дожил до 38-го года своего царствования. Исследователи утверждают, что 
поскольку вино в странах с жарким климатом не может долго храниться в сосудах 
из воздухопроницаемой глины, оно было изготовлено и разлито уже после того, как 
Эхнатон перенес свою постоянную резиденцию в Амарну в 5-й год своего правления, 
что указывает на совместное правление двух фараонов.


К числу других свидетельств совместного правления относится настенная роспись, 
найденная на развалинах дома в Амарне, принадлежавшего сановнику по имени 
Пинегезий. На фреске изображен Аменхотеп III и его супруга Тийе, поклоняющиеся 
диску Атона, причем его имя написано в стиле, типичном только для 9-го года 
правления Эхнатона, что свидетельствует, что старый фараон в то время был еще 
жив.
[522]
Кроме того, резные рельефы на фасаде у входа в гробницу Юйа в Амарне изображают 
с одной стороны Аменхотепа III и Тийе, а с другой — Эхнатона и Нефертити, 
причем вновь в более позднем написании имени Атона.
[523]
Напротив, в самой гробнице фигурирует резное изображение царицы Тийе в 12-й год 
правления ее сына. По мнению Пендлбери, это означает «что смерть Аменхотепа III 
последовала в период между созданием рельефов на фасаде и в интерьере, и 
свидетельствует о том, что приезд Тейе был вполне в духе перехода 
государственной власти к ее сыну по причине смерти его отца».
[524]


Это свидетельство, наряду с другими сценами и надписями в честь правителей, 
найденными на руинах древней столицы,
[525]
указывает, что престарелый Аменхотеп III вполне мог жить в Амарне на склоне