Йогананда как «более тонкие законы, которые управляют скрытыми духовными 
уровнями и внутренним царством сознания… познаваемые через науку йоги». 
Формулировки этих законов разбросаны по всей розенкрейцеровской литературе:
Небеса находятся совсем не там, где мы полагаем.
Если вы прекратите ограничивать вещь внутри себя, желая ее, и если вы сумеете 
отстраниться от нее, она сама придет к вам.
То, что убивает, производит жизнь. То, что вызывает смерть, приводит к 
воскрешению.
Розенкрейцерские концепции этих законов вскоре появятся на поверхности 
основного исторического потока и трансформируют культуру Запада.
Возможно, самое необычное в карьере Ди — это то, как близко он подошел к 
поверхности традиционной истории. Он не только был открыто утвержден 
Елизаветой I на должность ее придворного чародея, не только пытался представить 
Церкви ритуальную магию под эгидой римского императора, но также был настолько 
хорошо известен, что драматурги могли изобразить его в своих пьесах, ожидая, 
что публика его узнает, — в «Алхимике» Бена Джонсона или «Буре» Уильяма 
Шекспира.
Как мы вскоре убедимся, Ди оказался лишь первым в череде странных и трагических 
персонажей, которые пытались ввести эзотерические доктрины в жизнь общества.



22
Оккультный католицизм



*********************************************************************************************


Якоб Бёме — Конкистадоры и Контрреформация — Тереза, Хуан де ла Крус и Игнатий 
Лойола — Манифесты розенкрейцеров — Битва у Белой Горы

В 1517 году папа решил возобновить продажу индульгенций, чтобы заплатить за 
новую базилику собора Святого Петра в Риме, который должен был стать самым 
роскошным, самым величественным зданием в мире. Мартин Лютер, учитель из 
Виттенберга, прибил свои тезисы против продажи индульгенций к двери местной 
церкви, которая у членов общины служила доской для объявлений.
Когда папа в ответ прислал буллу об отлучении Лютера от церкви, тот сжег этот 
документ на глазах у восхищенной толпы. «На том стою», — объявил он. В Северной 
Европе, особенно в Германии, поднималась волна недовольства, вызванная 
требованиями бездумного подчинения папской власти и жаждой духовной свободы. 
Герой дня, Лютер, избежал сожжения на костре благодаря защите местного князя, и 
вскоре все больше немецких лидеров стали принимать участие в его протестах 
против засилья папства. Так произошло рождение протестантства.
Некоторые видели в Лютере реинкарнацию Илии, который, согласно пророчествам 
Малахии и Иоахима Флорского, придет снова, чтобы стать предвестником новой эры.
Лютер был пропитан мистической мыслью, учениями Экхарта и Таулера. Его 
ближайшим другом и литературным соавтором был оккультист Филипп Меланхтон, 
племянник знаменитого каббалиста Рейхлина. Меланхтон был поклонником астрологии 
и автором биографии Фауста. Сам Лютер чувствовал себя специалистом в общении с 
духовными мирами, слышал голоса, указывавшие ему путь, и однажды швырнул 
чернильницу в демона, который его дразнил.
Но был ли он посвященным одного из тайных обществ? Существуют некоторые 
интригующие намеки. Однажды он назвал себя «переданный мастер» — выражение, 
которое мог бы использовать посвященный масон определенного уровня. Он 
одобрительно отзывался об алхимии, хваля ее за «аллегорию и тайный смысл», и 
признавал, что она играет роль в восстановлении гуманизма.
Интерес у некоторых комментаторов вызывал и тот факт, что Лютер избрал в 
качестве своего символа розу.
Однако белая пятилепестковая роза Лютера, содержавшая маленький крест, не была 
мистической красной розой розенкрейцеров, распятой на кресте вещества, которое 
она должна преобразить. Нет никаких причин полагать, что Лютер усматривал в 
своей розе некую связь с оккультной физиологией.
Хотя сначала Парацельс был сторонником Лютера, швейцарский маг испытал 
разочарование, когда Лютер провозгласил свою доктрину предопределенности, 
которая показалось Парацельсу старым римским элитизмом под новым названием. 
Кроме того, Парацельс был пацифистом, и хотя Лютер не нес прямой 
ответственности за массовые убийства католиков, которые стали происходить, как 
только он достиг политической власти, ему ничего не стоило их остановить. Лютер 
пришел к власти на волне энтузиазма и мистического рвения, но, оказавшись 
наверху, он стал бояться этих вещей, так как видел в них угрозу своему 
авторитету и всем своим достижениям
Склонный к меланхолии и паранойе, он как будто не желал останавливать 
преследования католиков, которые велись от его имени.
Розенкрейцеров можно рассматривать как радикальное крайнее левое крыло 
Реформации, и то, как лютеранская церковь обошлась с ними, лучше всего 
иллюстрирует история Якоба Бёме.
Сочинение Бёме «Mysterium Magnum», его комментарий к Книге Бытия, открывает 
головокружительные просторы тайного каббалистического смысла. Оно воспламеняло