что мы входим в эзотерическое царство, в эфирное пространство. Разумеется, 
произведения Шекспира насыщены образами цветов.






В некоторых религиозных орденax послушника кладут в гроб между четырьмя свечами 
и поют над ним «Мизерере». После того как он встает, ему в знак перерождения 
дают новое имя. Картина Франсиско Зурбарана




Критики часто говорят об использовании розы как оккультного, розенкрейцерского 
символа в аллегорической поэме «Королева фей», написанной Эдмундом Спенсером в 
1589 году, но ни один английский писатель не использовал символ розы более 
часто или более оккультным образом, чем Шекспир. Мемориал Шекспира в 
стэнфордской Церкви Святой Троицы содержит семь роз; как мы вскоре Убедимся, 
семь роз служили у розенкрейцеров символами чакр.
Именно здесь может оказаться полезным одно из разграничений, созданных 
современной позитивистской философией. Согласно логическому позитивизму, 
утверждение очевидного в действительности ничего не утверждает, если нет 
доказательств, способных его опровергнуть. Данный аргумент иногда пытались 
использовать для опровержения существования Бога. Согласно этой логике, если ни 
один постижимый ход событий никогда не свидетельствовал против существования 
Бога, то, утверждая, что Бог существует, мы на самом деле ничего не утверждаем.
При таком подходе утверждение «исторический Шекспир написал пьесы, которые 
носят его имя» на самом деле почти ничего не утверждает. Нам так мало известно 
о нем, что эти знания не оказывают никакого влияния на наше понимание его пьес. 
Шекспир — это загадка. Как и Иисус Христос, он революционизировал человеческое 
сознание, но при этом почти не оставил следов в исторических анналах своего 
времени.
Чтобы вплотную подойти к этой тайне и лучше понять литературу Ренессанса, 
которая в тот период захватила Англию, мы должны рассмотреть суфийское влияние 
на пьесы Шекспира, которое обычно остается незамеченным. Как известно, в 
суфизме роза была одним из главных мистических символов.
Сюжетная основа комедии «Укрощение строптивой» позаимствована из сказок «Тысячи 
и одной ночи». Арабское название «Тысячи и одной ночи», АЛЬФ ЛЕЙЛА УАЛЕЙЛА, 
представляет собой зашифрованную фразу, которая означает «Мать Записей». Это 
аллюзия на традицию, согласно которой под лапами Сфинкса, или в параллельном 
измерении, скрыта тайная библиотека, или «Чертог Летописей» — хранилище древней 
мудрости, существующее с допотопных времен. Таким образом название «Тысяча и 
одна ночь» свидетельствует о том, что в нем зашифрованы тайны человеческой 
эволюции.






Иллюстрация к пьесе «Сои в летнюю ночь». Слово «фея» («fairy») появилось в 
английском языке в XIII веке. Изначально эго было староанглийское слово, 
описывающее определенное состояние ума — «feyrie» или «fayric» означало попасть 
под чьи-то чары. Дж. Р. Р. Толкиен называл фей «красотой, которая очаровывает»




Основная история «Укрощения строптивой» повторяет сюжет сказки «Спящий и 
бдящий», где Гарун-аль-Рашид вводит доверчивого юношу в состояние глубокого сна,
 одевает его в царские одежды, а затем приказывает слугам, чтобы те после 
пробуждения юноши обращались с ним так, словно он настоящий халиф.

Внешняя интрига в «Укрощении строптивой» построена на персонаже по имени 
Кристофер Слай
[5]
. В суфийском учении ловкий человек — это посвященный или член тайного братства.
 В первом издании Кристофер Слай назван нищим, а это еще одно ключевое слово, 
поскольку суфии считали себя «нищими у двери любви».

В начале пьесы Слай говорит: «Слай не жулики. Загляни-ка в хроники. Мы пришли 
вместе с Ричардом Завоевателем». Это отсылка к суфийскому влиянию, которое 
крестоносцы принесли с собой из крестовых походов.
Кроме того, Слай изображен пьяницей. Как уже отмечалось ранее, пьянство — это 
распространенная суфийская метафора, означающая провидческое состояние сознания.

Слая будит сам Бог, и это говорит о том, что он был проинструктирован своим 
духовным учителем о том, как пробуждаться в высшем состоянии сознания.