На следующее утро Джон вернулся с работы в своем ослепительно белом «мерседесе»,
 привлекшем внимание целой толпы уличных попрошаек, и отвез меня в отель. 
Служащий сообщил мне, что Гантенбринк только что приехал с двумя коллегами и 
просил меня позвонить ему в номер.

Рудольф Гантенбринк оказался молодым человеком приятной наружности, под сорок 
лет. Он очень дружелюбно со мной поздоровался и предложил присоединиться к их 
компании и вместе пообедать. С ним приехал кинопродюсер из Лос-Анджелеса, 
Джохен Брейтенстайн
[309]
. Гантенбринк объяснил, что они намереваются на следующий день исследовать 
южную шахту погребальной камеры царицы, сегодня же у них выходной. Конечно, мы 
сразу заговорили об Египте и пирамидах, а также о сложной политической ситуации 
и прискорбном состоянии памятников архитектуры. Джохен Брейтенстайн принимал 
все это близко к сердцу; его очень огорчало то, что древние памятники страдают 
от недостатка внимания и вандализма, поскольку за туристами особо не 
присматривали. Гантенбринка же особенно беспокоил кенотаф [пустая гробница, 
могила не содержащая погребения — прим. перев.]. Сети I в Абидосе и гробница в 
Луксоре. Он очень жалел, что удивительные рисунки и рельефы, в том числе и на 
астрономическую тему, несут на себе следы вандализма и явно подвергаются 
воздействию влажности. Гробница Сети I, как и многие другие, в частности — 
знаменитая гробница Тутанхамона, была закрыта, но реставрационных работ не 
проводилось, поскольку лишь немногие представляли себе, что именно следует 
сделать, и крыша кенотафа медленно разрушалась.

Интерес Рудольфа к египтологии возник в тот момент, когда он услышал о шахтах и 
понял, что его робот может здесь стать существенным подспорьем. К нашей встрече 
он уже запускал своего нового робота, УПУАТ-2, примерно на двадцать метров 
вверх по южной шахте погребальной камеры царицы, и получил доказательства, что 
шахта вовсе не была заброшена строителями. Исследователи на время прекратили 
свою работу, поскольку понадобилось внести изменения в их машину, чтобы она 
смогла пройти в шахту глубже. Насколько глубже — Гантенбринкне представлял, как,
 впрочем, и не знал, что ожидает увидеть в конце пути. Он попросил меня 
поделиться своими предположениями. Я ответил: что бы он ни увидел в конце шахты,
 это должно иметь отношение к Исиде и Осирису и быть чем-то связано со 
звездными отображениями этих богов. Он улыбнулся и заверил меня, что я буду 
первым, кто узнает о результатах. Он пообещал также прислать мне данные своих 
будущих измерений, намекнув, что результаты Питри не совсем точны. Это была 
волнующая новость. Результаты будут готовы в течение ближайшей недели или двух, 
и он пообещал выслать их мне по факсу так быстро, как это возможно. Мы 
расстались, обменявшись адресами, с надеждой встретиться снова.
Возвращались домой довольно поздно, хоть улицы и были полны народа. Каирцы 
праздновали Рамадан, и люди выходили на улицы, чтобы «подышать бризом» с Нила. 
Я заехал за Эдрианом и Ди, и мы направились через Гелиополь к аэропорту. Мои 
друзья только что вернулись из Луксора, где провели ночь, и с восторгом 
рассказали об удивительном зрелище, которое им довелось наблюдать. Я описал 
свою встречу с Гантенбринком» и мы пришли к выводу, что получили от поездки 
больше, чем ожидали.



V
УПУАТ В КОНЦЕ ШАХТЫ


Я решил разобраться с вопросом влияния прецессии на направленность шахт как 
только Рудольф пришлет последние результаты измерений. Несколько посланных мною 
в Каир факсов остались без ответа. Я знал, что Гантенбринк занят, и просил 
прислать данные тогда, когда он сможет это сделать. Мы вновь погрузились в свои 
исследования и вдруг узнали из газет, что в пирамиде Хафра взорвалась бомба. 
Это сообщение привело нас в замешательство, тем более, что не были известны 
подробности. Я послал доктору Штадельманну факс, спрашивая, все ли в порядке с 
Рудольфом, но ответа не получил. Первого апреля я решил позвонить: Штадельманна 
в Каире не было, а Рудольф вернулся в Мюнхен. Секретарша Штадельманна уверила 
меня, что это была не бомба, а плохое электрическое соединение, которое стало 
причиной взрыва во второй пирамиде. И именно в тот день я получил факс от 
Гантенбринка с извинениями за задержку и данными по наклону шахт погребальной 
камеры царя. Как я и подозревал, они несколько отличались от данных Питри и 
значительно — от тех, которые в своих расчетах использовали Бадави и Тримбл
[310]
. Таблица показывает эти данные в сравнении.




Я сразу понял, что, поскольку наклон шахт немного больше, чем тот, который я 
использовал в своих расчетах, истинный возраст пирамид должен быть несколько 
меньше. Я быстро произвел вычисления. Южная и северная шахты погребальной 
камеры царя были направлены на Ал-Нитак (Дзету Ориона) и Альфу Дракона; южная 
шахта погребальной камеры царицы — на Сириус. Привожу полученные мною данные: