хоть и могли иметь некоторые «звездные» соответствия в своем замысле, 
посвящались они все же нашему дневному светилу. Я вежливо заметил, что 
придерживаюсь другого мнения. Он улыбнулся и вспомнил, что не знает, откуда я 
родом. Я сказал, что из Александрии. «Да, так я и подозревал, — ответил он. — 
Оттуда часто исходят новые идеи…» Он предложил так же порекомендовать мне 
издателя, если я соберусь опубликовать свою гипотезу. Двумя годами позже я 
воспользовался его любезностью. За эти годы мы стали друзьями, и, хоть каждый и 
остался при своем мнении, это не мешало нам обмениваться соображениями о 
пирамидах, в том числе после исторических находок Рудольфа Гантенбринка в 1993 
году. Но все это было еще впереди.
Мишель, дети и я прибыли в Австралию в сентябре 1986 года. Мы купили коттедж в 
северном пригороде Сиднея, неподалеку от дома моей сестры. Я решил устроиться 
на неполный рабочий день, чтобы посвятить больше времени изучению пирамид. К 
моей несказанной радости я обнаружил, что в Библиотеке Митчелла Сиднейского 
университета имеется изрядное количество книг по египтологии. Приходило немало 
профессиональных журналов, и любой посторонний человек, вроде меня, мог 
воспользоваться библиотекой на правах гостя университета. Я потратил немалое 
количество времени, чтобы узнать как можно больше о египетских пирамидах, 
астрономии и религии; изучил сотни книг и статей, а мой список фотокопий достиг 
чудовищного размера. Я купил подержанный компьютер и попытался облечь свою 
гипотезу в форму статьи. Я еще не знал, где она может быть опубликована, если 
будет опубликована вообще, но был уверен в одном — это мой крест, и я должен 
его нести.

В Австралии я познакомился с доктором Джоном О'Бирном, профессором астрономии 
Сиднейского университета. Он предложил сделать для меня все необходимые 
профессиональные подсчеты и проверить мои астрономические гипотезы. Его 
вычисления подтвердили точность вычислений Бадави-Тримбл. Южная шахта царской 
камеры, имевшая в 2600 году до н. э. угол наклона 44,5 градусов, показывала на 
пояс Ориона. Но в этих цифрах было то, что меня озадачивало. Подсчеты 
показывали, что шахты нацелены на центральную звезду, Дл-Нилам (Эпсилон Ориона),
 а не на Ал-Нитак (Дзета Ориона), которая, согласно соответствию Гизе — пояс 
Ориона, являлась звездой, созвучной Великой пирамиде. Я посчитал, что дело тут 
в звездной прецессии
[252]
, и попросил доктора О'Бирна попытаться сделать подсчет для времени чуть более 
позднего, чем 2500 год до н. э. Для этого периода шахта показывала на место 
ближе к Дзете Ориона, но все же не точно на нее. Похоже на то, что данные Питри 
нуждались в проверке. Именно тогда я вспомнил о южной шахте погребальной камеры 
царицы. Доктор О'Бирн снабдил меня соответствующими формулами, которые 
позволяли производить расчеты с погрешностью не более одной минуты. Я приобрел 
самый мощный компьютер, в который можно было загрузить прецессионные формулы
[253]
.

За основу я взял угол наклона южной шахты погребальной камеры царицы, 
измеренный Питри (38 градусов 28 минут), и взглянул на карту неба с Орионом в 
южном меридиане. Ниже Пояса Ориона должна была находиться звезда. Но какая? Я 
вновь посмотрел на карту. Сириус, звезда Исиды! Почему я не подумал об этом 
раньше? Ах, да ведь я считал, что шахта была недостроена. К чему возиться с 
брошенной шахтой? Именно так думали, наверное, Бадави и Тримбл. Хорошо, если 
это потребует всего несколько минут вычислений, то почему бы не попробовать? Я 
выбрал 2650 год до н. э., дату более раннюю, чем 2600 год, к которому относят 
прокладку еще одной шахты в верхней части южной стороны пирамиды. Я рассуждал, 
что нижняя шахта должна была появиться несколькими десятилетиями раньше. После 
уточнения орбиты Сириуса, которое оказалось довольно значительным (см. 
Приложение I), я получил склонение -21 градус 20 минут. Введя географические 
координаты Гизе, я получил 38 градусов 41 минуту, что почти совпало с 38 
градусами 28 минутами накчона шахты у Питри. Теперь у меня были данные по двум 
южным шахтам, направленным на Осирис-Орион и Исиду-Сириус примерно в 2650—2600 
годах до н. э. Итак, совпадение выявлено совершенно определенно. Что теперь мне 
возразят египтологи?
Но тем не менее меня мучил вопрос — почему южная шахта погребальной камеры царя 
нацелена на Ал-Нитак (Дзету Ориона), самую малую звезду пояса Ориона, а не на 
ее самую яркую соседку?
Я постарался определить, учитывая прецессию, в какое время звезда могла быть 
видна под 44,5 градусами. Это дало мне дату 2590 год до н. э. Затем я решил 
задачу для Сириуса при высоте 38 градусов 28 минут и получил 2730 год. Таким 
образом, разность по времени в строительстве этих двух шахт составляла 140 лет, 
что было практически нереальным. Максимальная, как я полагал, разница может 
составлять лет двадцать. Что-то было не так либо с данными Питри, либо с самой 
конструкцией шахты; последнее казалось менее вероятным, учитывая, с какой 
тщательностью проводились работы в Великой пирамиде. Чтобы совпадение было 
полным и не оставляющим сомнений для строгого научного суда, необходимо было, 
чтобы южные шахты имели слегка больший наклон: 39,5 градусов для камеры царицы 
и примерно 45 градусов для камеры царя. Именно тогда эти две камеры могло 
разделять двадцать лет. И их сооружение в этом случае относилось бы 
приблизительно к 2450 году до н. э., а это значит, что пирамида примерно на 
столетие моложе, чем предполагалось. Могло ли быть такое? Мог Питри ошибиться? 
На этот вопрос ответа не было до 1993 года, когда Рудольф Гантенбринк произвел