заштрихован весь район расселения фалаша — длинная, но относительно узкая 
полоса, протянувшаяся на юго-запад от Тэкэзе через Симиенские горы и город 
Гондэр и далее без перерыва вокруг озера Тана.
Трудно было бы найти более убедительное подтверждение моей гипотезы о том, что 
именно здесь — благодаря уникальному влиянию присутствия ковчега на Тана Киркос 
— сосредоточилось обращение абиссинцев в иудаизм. На основе собственного 
исследования (см. главу 6) я уже начал сомневаться в академической теории, 
утверждавшей, что иудейская вера была сначала завезена на дальний север Эфиопии 
из Йемена где-то после 70 года н. э. До сих пор моя неудовлетворенность 
подобными представлениями проистекала главным образом из неспособности 
академиков объяснить крайне архаичный характер верований и обрядов фалаша 
(опять же см. главу 6). Теперь же этнографическое доказательство еще более 
подкрепило доводы против «йеменского следа»: район расселения фалаша выпукло 
выделялся на карте как отпечаток пальца, подтверждающий, что религия Соломона 
могла внедриться в Эфиопию только с запада — через Египет и Судан, следуя 
древними торговыми путями по рекам Нилу и Тэкэзе.




О ПОЛЬЗЕ ТЕРПЕНИЯ


Ровно в три мы с Ричардом явились на встречу с Шимелисом Мазенгия. Член 
политбюро пожелал прежде всего услышать о том, как прошли наши поездки на озера 
Тана и Звай. Увенчались ли они успехом? Нашли ли мы что-нибудь?
Я ответил в том духе, что наши открытия на острове Тана Киркос и рассказанные 
нам там странные архаические предания произвели глубокое воздействие на мое 
мнение. Теперь я был почти убежден в том, что ковчег завета был доставлен 
именно в этот район прежде, чем в Аксум.
— Так вы теперь верите, что ковчег у нас? — с улыбкой спросил Шимелис.
— Я все больше верю в это. Постоянно растет число доказательств… — 
Поколебавшись, я вернул ему вопрос:
— А вы как думаете?
— Я думаю, что в храме в Аксуме хранится нечто особенное. Не обязательно ковчег,
 но что-то очень особенное. Таково древнее поверье. Им нельзя полностью 
пренебрегать.
Я поинтересовался, предпринимало ли его правительство какие-либо попытки 
установить, действительно ли здесь хранится священная и поистине бесценная 
реликвия. Ведь члены Партии трудящихся — марксисты и не отягощены реакционными 
предрассудками. И Аксум они совсем недавно отдали ФНОТ. Неужели до этого они 
даже не попытались взглянуть на нее.
— Мы никогда не интересовались этим, — ответил Шимелись., — Ни разу… Если бы мы 
этого захотели, то, полагаю, — он иронично улыбнулся, — произошла бы революция. 
Наш народ очень привержен традициям, как вы знаете, и если бы какой-нибудь 
правительственный чиновник занялся этим, последовал бы взрыв.
— Вы полагаете, что ФНОТ занимает ту же позицию? — поинтересовался я. — Сейчас, 
когда он захватил Аксум?
Член политбюро пожал плечами:
— Не мне об этом говорить, но они не славятся религиозными чувствами…
Не без колебания задал я следующий вопрос:
— Не сочтите за дерзость, но я просто должен спросить. Есть ли хоть 
какой-нибудь шанс, что вы сможете отвоевать город в ближайшем будущем?
— Почему вы спрашиваете об этом?
— Потому что я пришел к выводу, что мне необходимо будет побывать там. Я хотел 
бы оказаться там на следующем праздновании Тимката.
— Вы говорите о январе?
Я кивнул.
— Невозможно, — резко бросил Шимелись, — да и зачем так торопиться? Если вы 
правы, то ковчег уже находится в нашей стране на протяжении трех тысячелетий. 
Через год, самое большее — два мы отвоюем Аксум, и я обещаю вам, что вы будете 
первым иностранцем, который посетит этот город. Так что будьте терпеливы. Вы 
получите свой шанс.
Я вынужден был признать здравость его совета. В стране вроде Эфиопии терпение 
почти всегда считалось добродетелью. Однако я не был намерен ждать два года. 
Поэтому решил про себя посетить Аксум в январе не 1990-го, а 1991 года. 
Продемонстрированная Шимелисом уверенность произвела на меня впечатление, и я 
очень надеялся на то, что к тому времени священный город снова окажется в руках 
правительства. Одновременно, в порядке предусмотрительности, мне казалось 
целесообразным вступить в некое подобие диалога с ФНОТ. До сих пор я избегал 
общения с мятежниками. Но теперь мне представлялось полезным пойти на 
определенное заигрывание с ними. Я посмотрел через стол на Шимелиса и сказал:
— Вы, конечно, правы. Не могу ли я попросить вас еще об одном одолжении?
Красноречивым жестом руки член политбюро пригласил меня продолжать.
— Я все же хотел бы побывать на церемонии Тимката. Раз уж об Аксуме не может 
быть и речи, не могу ли я посетить Гондэр уже в этом январе?

Ричард рядом со мной вежливо кашлянул. Названный мною только что город был 
осажден повстанческими силами, и ходили слухи, что
он